Онлайн книга «Башня. Новый Ковчег 6»
|
И, повернувшись к военному, бросил: — Разыщи этого Ковалькова. А пока, — Алёхин пододвинул к себе стул и уселся напротив них с Гошей. — А пока подождём. Этого вашего Егор Саныча. Покрасневший Гоша, которого капитан оборвал на полуслове, так и замер с открытым ртом, а Кир не удержался от тоскливого вздоха. Стрелки на часах показывали без пятнадцати три. Глава 36. Ставицкий Время, которое ещё совсем недавно летело с космической скоростью, вдруг остановилось. Минуты застыли, стрелки часов приклеились к циферблату, и как Сергей не подгонял их, как не торопил, не желали двигаться с места. Время, уснувшее, обездвиженное, из друга прекратилось во врага и сейчас работало против Сергея. Он в который раз взглянул на часы. Перевёл глаза на электронное табло над дверями, потом на один из мониторов, что стоял ближе остальных. Половина третьего. Казалось, теперь всегда будет половина третьего… У дверей натужно закашлялся один из военных охраны. Сухой неприятный кашель словно зазубренным скребком прошёлся по и без того натянутым нервам. Сергей вздрогнул, ненавидяще уставился на охранника, невысокого краснолицего мужчину. Тот попытался сдержаться, но не смог и опять зашёлся в булькающем, лающем кашле. — Астма у него, — пояснил второй охранник, тот самый молодой парень, который с весёлой готовностью выполнял все приказы. На его обычно нагловатом лице промелькнуло что-то вроде сочувствия. Ставицкий отвернулся. Сейчас всё раздражало его. И сгорбившаяся, ко всему безучастная фигура Васильева. И кашляющий в кулак охранник-астматик. И второй, разбитной, красивый, с тонкой ниточкой едва проклюнувшихся усов над влажным, алым ртом. Он опять упёрся взглядом в монитор, в статичную картинку часов в углу. Мысленно взмолился, прося время ускорить свой бег. Тщетно. Оно никогда не умело играть по правилам. Оно всегда жило само по себе. Предавало. Ускользало. Текло, как вода… Да, время похоже на воду. И не просто на воду. Оно похоже на реку. На одну их тех, канувших в небытие рек, шумных и полноводных, что когда-то несли свои волны по широким равнинам давно уже несуществующей страны. Волга, Енисей, Ангара, Дон… в школе их заставляли заучивать наизусть эти ничего уже не значащие названия. А они послушно скрипели ручками, записывая слова учителя, водили пластмассовой указкой по карте, зевая, смотрели видеоролики, в которых блестящая, почти неподвижная гладь воды вдруг сменялась грохочущими горными каскадами, неслась, заявляя на весь мир о своей мощи и своей силе, и всё для того, чтобы на следующем кадре опять превратиться в сонное тёмно-синее зеркало, в котором отражалось такое же ленивое застывшее небо. Серёжа никогда не любил эти уроки. Не понимал, что толку тосковать по тому, что исчезло давно и что никогда не вернётся. — …однажды океан уйдёт, и люди снова спустятся на землю. Зашумят леса, русла рек наполнятся водой, что-то изменится, но что-то вернётся к нам в той полузабытой первозданной красоте, что когда-то трогала сердца писателей и поэтов… Тридцать ручек царапали тонкий пластик, покорно, в такт словам учителя, и Серёжа вместе со всеми выводил в тетради непонятные, почти стёртые названия. Волга, Енисей, Ангара, Дон… — …вы должны знать, ведь, возможно, уже вы сами или ваши дети увидят всю красоту воочию… |