Онлайн книга «Башня. Новый Ковчег 6»
|
Вся картина его бесславного поражения встала перед глазами. Где-то внизу, глубоко под землёй, гудели непонятные Сергею машины. Гудели дружным слаженным хором, дирижёром которого был Савельев. А наверху, под стеклянным куполом, громко хлопали двери кабинетов. И в просторном конференц-зале мягким кошачьим шагом ходил из угла в угол Литвинов, улыбался и не пытался скрыть победной улыбки. Смотрел наглыми зелёными глазами, как рассаживаются в кресла те, кто там сидеть не должен: некрасивая Малькова с короткой, мужской стрижкой, дёрганный Соловейчик с влажными коровьими глазами, невозмутимый Величко…, вся плебейская когорта, кухаркины дети, возомнившие себя королями… А он проиграл. Взлетел высоко и упал, распластавшись на мокрых бетонных плитах, маленький и одинокий. Бесконечно одинокий в чужом и злом мире. — С дороги, очкарик! Чьи-то сильные руки резко толкают в спину. Серёжа падает. Локти больно врезаются в пол. Сползают с носа тяжёлые очки. Школьный рюкзак, с громких хлопком шлёпнувшись об пол, валится на бок, раззявив чёрное нутро. Веером разлетаются учебники и тетради. Листок с контрольной работой, которую Серёжа не успел сдать и которую нёс учителю, плавно опускается кому-то под ноги. — Осторожно… пожалуйста, — Серёжа слепо щурится, пытается вернуть на место упавшие очки. — Там работа, моя контрольная работа… — Ой, Серёжа, извини. Я не заметил, — нога опускается на листок, оставляя на нём грязный след. Серёжа сквозь туман слёз смотрит на удаляющую спину Борьки Литвинова. Извини, Серёжа, я не заметил. Громкий смех больно бьёт по вискам. Извини. Извини, Серёжа… Глаза непроизвольно заволокло слезами. Нахлынуло щемящее чувство одиночества, сердце — его сердце, которое никогда не болело, — сейчас смертельно сжалось. Сергей смотрел на точёный профиль прадеда, на едва заметную горбинку, на лёгкие ниточки седины в густых чёрных волосах. Прадед не поворачивал к нему головы. Для него Сергея больше не существовало. Гении не снисходят до неудачников. Гении через них перешагивают и идут дальше. — Прадедушка, — беззвучно прошептал Сергей. — Прости, я… я… Ему вдруг показалось, что Алексей Андреев слегка пошевелился, оторвал взгляд от мелькающего каскада цифр. Надежда, которая, казалось, уже совсем умерла, неярко вспыхнула — так вспыхивает тлеющий уголек в расшевеленных останках костра. — Прадедушка, — Сергей заговорил, тихо и робко, пытаясь справиться с волнением и дрожью. — Прадедушка. Сейчас сюда придёт Павел. Осталось полчаса до конца ультиматума. Он придёт, он не может не прийти, а если не придёт, то тогда… Тогда… Алексей Андреев наконец повернулся к нему. Ожёг холодным взглядом. Длинные пальцы сжались в крепкий кулак. И что тогда? По спине мокрой струйкой пробежал озноб, защекотал между лопатками. За крепкими стенами щитовой взвизгнул ветер, ударил кулаком в дверь, пытаясь открыть её, хлынуть внутрь вместе с царящей снаружи темнотой. — Так что тогда, Серёжа? — прадед наконец разжал крепко сдвинутые губы. Впервые за всё это время обратился к нему. — Тогда ты сделаешь то, что должен сделать? Ты сделаешь это, Серёжа? Сергей попытался утвердительно кивнуть. Пообещать. Но не смог. От него требовали невозможного… А ведь ещё какой-то час назад всё было легко и предельно ясно. Как только Васильев, едва придя в себя, рассказал о возможности отключения АЭС от общей энергосистемы, упомянув, что отсюда можно отключить не только АЭС, но и производственные цеха, и жилые этажи, и сверкающий роскошью Надоблачный уровень — вообще всё, всю Башню, — Сергей понял, что надо делать. |