Книга Башня. Новый Ковчег-3, страница 191 – Ольга Скляренко

— Вот ты где! А я знал, что ты сюда пошёл. Ждал просто, когда бабушка с твоим отцом выйдут. Я тебя нашёл. Вылезай.

Пашкино лицо неожиданно оказалось прямо перед лицом Серёжи. От удивления он ойкнул. Завозился, пытаясь вырваться из тесного пространства.

— Давай помогу, — Пашка протянул ему руку и осторожно вытянул его из-под кровати. — А очки твои где?

— Очки? — Серёжа схватился за лицо и только тут понял, что он без очков. Они, видимо, свалились, пока он прятался.

— Под кроватью, наверно, остались. Погоди, я их тебе достану.

Пашка юркнул под кровать, запыхтел. Серёжа стоял рядом, разглядывая Пашкины ноги, торчащие из-под бабушкиной кровати.

В глазах Серёжи его двоюродный брат был совсем взрослым. Ещё бы — старше на три года и уже школьник. Но Пашка никогда не задавался, не задирал нос и не делал вид, что ему с Серёжей скучно. Напротив. С приходом старшего брата Серёжина детская оживала — превращалась то в остров сокровищ, где орудовали ловкие и коварные пираты, то в непроходимые джунгли, то в неприступную крепость, со всех сторон осаждённую врагами.

Иногда Пашка рассказывал о школе. По его словам, выходило, что во всей Башне едва ли можно было отыскать место веселей и круче, чем школа — на переменах там можно было бегать по длинным коридорам, а в спортзале валяться и бороться на мягких матах. Серёжа плохо себе представлял, что значит бороться, но Пашка утверждал, что это здорово и классно, а Серёжа верил всему, что говорил его двоюродный брат. Но главное, в этой школе был сам Пашка, и мысль о том, что они будут чаще видеться, наполняла Серёжу радостью и надеждой.

Вообще, кроме Пашки в скучной Серёжиной жизни было не очень-то много развлечений. Он жил в большой квартире, но его мир ограничивался детской, родительской спальней (мама позволяла Серёже заходить к ней, пока отец отсутствовал), столовой, гостиной, да ещё парой комнат, куда Серёжа заглядывал, когда в доме собирались гости, и про него на время забывали. Болезненный Сережа в садик не ходил, и детей в его жизни почти не было, зато взрослых — хоть отбавляй. Они вели важные и непонятные разговоры, мало улыбались и редко смеялись, зато часто говорили о приличиях, достоинстве, произносили странные слова, значения которых Серёжа не знал. И только когда здесь появлялся Пашка, Серёжина жизнь взрывалась ярким фейерверком.

Пашка был неутомим на выходки и проделки. Он знал миллион игр и это были совсем не те скучные игры, в которые Серёжа играл с мамой или няней. Рассказывал кучу историй, и иногда Серёжа терялся, не понимая, где в этих историях заканчивается правда и начинается выдумка, но всё это был так интересно и так не похоже на его тусклую и вялую жизнь, что Серёжа хотел только одного, чтобы его старший брат всегда был вместе с ним. Всегда.

— Паш, — Серёжа увидел, как Пашка завозился, готовясь вылезти из-под кровати. — А кто такой «плебей»?

— Чего? — Пашка высунул сначала голову, потом руку с Серёжиными очками. — Вот твои очки. Бери.

Он протянул их Серёже, потом поднялся сам.

— Чего ты спросил?

— Кто такой «плебей»? Ты знаешь?

— Плебей? — удивился Пашка. — Это, кажется что-то из Древней истории. Мы ещё не проходили. А что?

— Папа сказал, что ты — плебей, — неожиданно выпалил Серёжа и тут же пожалел об этом. Пашка сжал губы, отвёл глаза. — Это что-то плохое, да?