Книга Башня. Новый Ковчег-3, страница 221 – Ольга Скляренко

Павел тоже молчал.

На самом деле ему многое хотелось сказать. Им обоим. И Анне, и Борису. Сказать, как он благодарен им. Благодарен за все. За то, что они есть. За то, что они с ним. И тогда, тридцать лет назад. И сейчас.

Но он молчал.

А судьба, которая свела их вместе ещё в школе, продолжала вести за собой.

Удары сыпались один за другим — Татарин бил расчётливо, верно, старался попадать точно в живот и под рёбра. Тяжёлый ботинок с кованым металлическим мыском с каждым ударом выбивал из Кира воздух. Голову Кир прикрывал руками и инстинктивно подтягивал колени, но это спасало слабо. Следующий удар пришёлся по ноге — от острой вспышки боли мир на время погрузился в темноту. В этой темноте захлёбывалась криком Ника. Слов Кир разобрать не мог, ему казалось, что она где-то далёко, хотя это было не так — Костыль держал её рядом с дверями, в какой-то паре метров от него.

— Всё, хорош. Откинется раньше времени, наш фраерок остаток зажмёт, — ленивый голос Костыля слабо прорывался сквозь кровавую вату.

— Да не сдохнет, я ж его слегка пополоскал, — Татарин ударил ещё раз, но уже как-то нехотя, без прежнего энтузиазма. — И заткни ты эту дуру, надоела верещать. В башке звенит.

Голос Ники резко смолк. Кир дёрнулся, опять упрямо попытался встать, но безрезультатно. Тупой удар под рёбра опрокинул его навзничь.

Кир и Ника ждали появления этих двоих, и Киру даже в какой-то момент, когда он услышал гогот и громкие шаги кованых каблуков Татарина, гулким эхом отлетающие от бетонного пола заброшенного цеха, показалось, что у них ещё всё может получиться. Он сжал в руке свою импровизированную заточку, прошипел сквозь зубы заплаканной и отчаянно мотающей головой Нике: «по моей команде, беги, слышишь, беги!», но у них ничего не вышло. Костыль с Татарином были далеко не новички в этом деле, поэтому их обезвредили быстро и безукоризненно чётко. Может быть, будь Кир не так избит, а Ника не сильно растеряна, у них и получилось бы, а так… скрутили, как котят. Татарин всей мощью своего короткого крепкого тела навалился на Кира, уронил его и тут же принялся усердно молотить ногами, а Костыль схватил Нику. Кажется, тоже ударил её, потому что она закричала и кричала ещё потом, и Кир не знал, отчего ему больней — от кованых и тяжёлых ботинок Татарина, бьющих с размаху под рёбра, или от этого крика — тонкого и очень страшного.

— Свяжи недоноска.

Костыль в паре этих уродов явно было за главного, и Татарин, хоть и буркнул себе чего-то под нос, но всё же подчинился. Нехотя толкнул Кира ногой, наклонился.

— Давай, Шорох, грабли свои за спину по-бырому. Щас зафиксируем тебя, чтоб не рыпался.

— Да пошёл ты, — Кир понимал, что за любое, даже малейшее сопротивление он получит и получит неслабо — расклад сил был не в его пользу, но дурацкое, отчаянное упрямство было сильней. Он приподнялся на локтях, с ненавистью сверля глазами плоское, как тарелка, лицо.

Новый удар не заставил себя ждать, кулак Татарина вписался в уже заплывший и ничего невидящий правый глаз. Кир не сдержался — вскрикнул. Татарин же быстро скрутил ему руки за спину и принялся наматывать верёвку вокруг запястий, затягивая с видимым усердием и словно специально стараясь сделать так, чтобы новый жгут лёг прямо на старые раны, оставшиеся от той верёвки, которую перерезала Ника.