Книга Башня. Новый Ковчег-3, страница 75 – Ольга Скляренко

Кир выругался, сплюнул и быстро зашагал прочь. Борясь с желанием вернуться, врезаться с разгона в эту хохочущую свору гиен, заткнуть их грязные рты. Посмотреть, как наглые ухмылки сменяются гримасой боли. Да, сам он, конечно, тоже получит, тут даже к гадалке не ходи, может, даже сломают чего, пока не подоспеет патруль и их не растащат. Но до этого момента, он, возможно, успеет добраться до Лёхи, вмазать ему от души, так, чтобы захрустели хрящи и брызнула кровь. И плевать, что потом ему придется отлёживаться несколько дней, ничего, отлежится, не в первый раз…

Но он не стал этого делать. Хотя желание было таким сильным, что даже мешало дышать. Но он не стал, потому что…

Ты, болван, не собой рискуешь, ты ею рискуешь…

Власть… Именно власть привлекала Антона. Вовсе не деньги, деньги были всего лишь следствием, приятным бонусом, непременным приложением к власти. И не это плотское удовольствие, разрядка, которое он только что испытал, чувствуя, как трепыхается под ним уже покорённое девичье тело. Именно осознание своей почти безграничной власти над ней — вот что доставляло Антону наивысшее наслаждение.

Антон расслабился, волны оргазма, только что захлестнувшие его, медленно отступали. Он посмотрел в её лицо и даже не увидел, ощутил облегчение, которое Леночка испытала. Она, конечно же попыталась скрыть от него то, как рада, что всё закончилось. Маленькая горничная была понятлива — знала, каких эмоций и реакций он от неё ждет. Наслаждение и удовольствие в этот спектр не входили, равно как и это чувство облегчения, счастливый выдох, который ей не удалось сдержать. Обычно, она была более осторожна, а тут не справилась, прокололась. «Слава богу, всё закончилось», — прочитал он на её лице.

— Открой глаза, — вкрадчиво проговорил Антон, удовлетворенно отмечая, как она снова напряглась, вытаращилась на него со смесью ужаса и покорности. — Я же просил тебя, чтобы твои глаза были всё время открыты. Неужели, так сложно это запомнить?

Её ужас усилился. Она уже понимала, что за этим последует, дёрнулась, прикусила губу, прошелестела «извините» — смешно, но она всё ещё называла его на «вы», и это ему нравилось. Молодец, знает своё место.

Он помедлил, оттягивая неизбежное, лениво размышляя, как наказать её на этот раз. Потом поднял руку, замахиваясь, отметил, как она невольно чуть отвернула голову, ожидая удара по лицу, и тут же другой рукой быстро с силой сжал её грудь, выкрутил, словно пытаясь отделить её от остального тела. Девчонка вскрикнула, и Антон почувствовал, как по его лицу расплывается широкая улыбка.

— Всё, свободна, — сказал он, отстраняясь от неё, легко поднялся с постели, накинул на плечи халат, небрежно брошенный тут же на спинку стула. Краем глаза отметил, как Леночка нерешительно замерла.

— Можешь идти, — подбодрил он её, и только когда она попыталась встать и потянулась к разбросанной одежде, вскользь добавил. — Или… — и едва сдержал улыбку, когда она снова застыла, боясь пошевелиться.

Иногда Антону казалось, что именно вот эта вот неспешная игра в «кошки-мышки», когда он то отпускает жертву, позволяя ей почти поверить с своё скорое освобождение, то снова останавливает, наблюдая за ужасом и разочарованием, доставляет ему больше удовольствия, чем непосредственно сам процесс. И да, именно власть и давала такое чувство. Власть над этой молоденькой дурочкой. Власть над подчинёнными, которые тоже Антона побаивались и ловили каждое слово. Власть над женой и сыном, хотя это уже забавляло гораздо меньше, чем раньше.