Книга Башня. Новый Ковчег-3, страница 85 – Ольга Скляренко

* * *

— Константин Георгиевич, я ничего не мог поделать, правда…

Лицо Славы Дорохова выражало непривычное замешательство — такое Величко видел впервые. Его личный помощник был смышлёным и расторопным, не страдал излишней сентиментальностью, дела вёл умело и жёстко, и потому видеть растерянность в его глазах было немного непривычно.

— Ну не драться же я с ней должен был? — Слава развёл руками. — Не представляю, как вообще ей удалось проникнуть наверх, пройти охрану, военных…

— Сейчас разберёмся, Слава. Не мельтеши.

Величко, отодвинув растерянного помощника в сторону, прошествовал в свой кабинет, и, едва переступив порог, понял, что же привело Славу в замешательство.

Женщина, сидевшая на стуле спиной к входу, при звуке отворяемой двери тут же вскочила, повернула злое, красивое, хоть и усталое лицо. Дёрнула за руку мальчика, лет шести, заставляя его тоже подняться. Константин Георгиевич знал такой типаж женщин — знал и никогда не любил — такие идут напролом, пользуясь красотой и самоуверенностью как тараном, поставленных целей добиваются с наскока, нахрапом, компенсируя природную глупость природными же внешними данными.

Впрочем, глупой женщина не была. Это Величко тоже понял сразу, она даже не успела заговорить.

— Это Барташова, — шепнул на ухо Слава, и, услышав знакомую фамилию, Величко поморщился.

Это не укрылось от внимания женщины, и худое, скуластое лицо её стало ещё злее.

— Да Барташова, — с нажимом выговорила она. — И я пришла к вам, Константин Георгиевич, не просто так.

— Милочка, — Величко увидел, что при обращении «милочка» её губы дрогнули и скривились, и не отказал себе в удовольствии повторить. — Милочка, если вы пришли меня разжалобить или зачем-то там ещё, то напрасно. Муж ваш мёртв, и поверьте, это единственный правильный поступок, который он в своей жизни совершил. Так что вы не понимаете…

— Это вы не понимаете, — перебила она его. — Меньше всего мне нужно вас о чём-то просить.

Гордячка, снова подумал он. Нет, не должна женщина такой быть. Вроде и красивая баба, а отталкивает. Настоящая женщина должна быть мягкой, женственной, вот как его Поленька, вспомнил он жену, а тут. Любой мужик от такой сбежит, Барташов и сбежал. Хотя, впрочем, тут вроде бы обратный случай.

Величко обогнул женщину, уселся в своё кресло, удобное, мягкое, сделанное на заказ, отгородился от навязчивой посетительницы столом. Умом уже понял, что отвязаться не получится, значит, надо выслушать.

— А, впрочем, да, пришла просить. Просить вас разобраться, что и как.

— Да уж разобрались, мужа вашего только что за руку не поймали. Соответствующие службы свои выводы сделали.

— Какие же? Всех собак на него повесили и рады? Детям теперь прохода не дают, в нос тычут. Старшего в школе задразнили. Так ваши службы разобрались? А вы знаете, почему он это сделал? Кто ему заплатил? А ему заплатили. Вернее, пообещали заплатить. Уж не знаю, сколько, но видно немало, раз этот рохля на такой шаг решился.

Константин Георгиевич опять поморщился — выражений бывшая жена Барташова не выбирала. Даже ребёнка, тихого, круглолицего мальчика, некрасивого — видно пошёл в отца, — переминающегося с ноги на ногу, и то не стеснялась. Он вспомнил, что рассказывали. Кажется, это она бросила мужа, нашла себе какого-то мужика с верхних этажей, что ж… кому-то и такие агрессивные дамочки нравятся.