Книга Опасная игра бабули. Руководство по раскрытию собственного убийства, страница 132 – Кристен Перрин

– Вы уже знаете, кто убийца? Потому что в таком случае должны обратиться к Уолту Гордону.

– Мне кажется, я раскрыла дело, но надо получить еще кое-какие доказательства. Так вы мне поможете?

Снова повисает пауза, и наконец я слышу вздох.

– Хорошо, – соглашается она.

– Спасибо.

– Но я также сделаю все возможное, чтобы вы оставались в безопасности, а значит, сообщу Роуэну о нашем разговоре.

Я морщусь.

– Поступайте, как считаете нужным.

– Вы тоже, – говорит она и отключается.

Я сжимаю и разжимаю кулаки в одном ритме с церковными колоколами и понимаю, насколько нервничаю перед встречей с Джоном Оксли. Время в Грейвсдаун-холле тянулось слишком медленно, и я была уже не в состоянии просто бродить по комнатам. Поэтому я вызвала такси, решив, что нельзя избегать церкви и семейных связей. Церковь стоит на пригорке, напоминая уменьшенную копию руин замка на большом холме в другом конце города. Я медленно поднимаюсь, пробираясь между покосившимися надгробиями и разросшимися тисами.

Из церкви вытекает людской ручеек – женщины в лиловых и бирюзовых шляпках болтают с мужчинами в помятых костюмах. Я оглядываюсь на подножие холма и вижу мелькание объемного белого платья, а потом дверца элегантного черного автомобиля захлопывается. Мне кажется, сейчас неподходящий момент, чтобы подойти к Джону и сказать: «Здравствуйте, я Энни, ваша внучка», поэтому я нахожу скамейку чуть в стороне от церкви, откуда могу немного понаблюдать. Вскоре людской поток редеет, а машины движутся только в одном направлении – к гостинице «Касл-хаус».

Джон беседует с пожилой дамой, но смотрит не на нее, а на меня. Он выглядит точно так же, как на фотографии с церковного сайта – седые волосы аккуратно зачесаны, худощавое телосложение говорит об активном образе жизни. Не могу сказать почему, но он производит впечатление теннисиста или гребца. Я пытаюсь представить, как в восемнадцать лет он тайком встречался с Эмили – воплощенный стереотип подростка изменщика и обманщика. Пытаюсь представить его убийцей и чувствую удовлетворение, когда мне это не удается.

Но меня поражает еще кое-что – цветы. Здесь только розы, причем совершенно особые. Перед церковью стоит два больших букета, и внутри, надо полагать, она тоже украшена ими. Это те самые розы с фермы Арчи Фойла, вплоть до самого крошечного бутона. Должно быть, Арчи продолжил традицию после смерти Фрэнсис и сам доставляет розы в церковь, потому что они свежие. Наконец викарий заканчивает беседу и направляется ко мне. Я сжимаю и разжимаю кулаки, размышляя, стоит ли рассказывать, как много я знаю о его прошлом.

– Я все думал, когда мы случайно пересечемся, – дружелюбно произносит он. – Я слышал, что вы в городе, но сомневался, что найдете причину ко мне наведаться. Лора и ее родители никогда не ходили в церковь. Разрешите? – Он указывает на скамью рядом со мной.

Джон тепло, почти застенчиво улыбается. Наверное, сейчас у него в голове проносятся тысячи мыслей. Он долго и пристально смотрит на меня.

– Конечно, – отвечаю я.

Интересно, что он видит, глядя на меня? Мои белокурые волосы, широко расставленные глаза и высокие скулы. Видит ли он во мне Эмили Спарроу? Или просто на удивление знакомые черты? А теперь, наконец внимательно его рассмотрев, я понимаю, что унаследовала от Джона скулы и глаза. Наверное, именно поэтому, разглядывая фотографии Эмили, я не заметила ее сходства с мамой. Наши светлые волосы – от Эмили, но все черты лица – от Джона. Меня затапливает тепло – я ведь никогда не видела ни Питера, ни Тэнси, ни отца. А этот милый пожилой человек смотрит на меня с таким восторгом, что я чувствую свою значимость, хотя просто сижу на скамейке. Для него я нечто потрясающее всего лишь из-за факта моего существования.