Книга Не плачь, Рапунцель!, страница 70 – Елена Логунова

– Вчера на выходе из метро я услышала уличных музыкантов. Таких, знаешь, длинноволосых, с пирсингом и в черной коже с заклепками. Они пели что-то современное, рокерское, причем мелодия была приятная, а слова оказалось невозможно разобрать.

– Типично для современных песен, – вставила я.

– Вот именно! – Ирка обрадовалась, что нашла понимание. – Нынешние вокалисты поют так, будто у них аденоиды, гланды, насморк и зубная боль одновременно. Получается страдальческий гнусавый вой с редкими вкраплениями отдельных слов. Но ведь не может быть так, чтобы у них у всех был одинаковый диагноз?

– Почему же? Инфекционный идиотизм как вариант, – подсказала я.

– Я подумала: может, проблема не в дикции и слабых вокальных данных певцов, а в отсутствии толковых внятных текстов? И сочинила свой стих на музыку тех рокеров из метро.

– Читай уже! – потребовала я, не отрывая алчного взора от холодеющей на глазах запеканки. – Или пой, неважно, только не томи благодарную публику.

– Читаю. – Поэтесса отставила ножку и продекламировала:

– Маяться можно тоской, бездельем и животом. – Я не удержалась от правки. Режим «злой редактор» у меня включается с легкостью. – Если речь о том, что Рапунцель затруднительно ухаживать за своими роскошными волосами, то тут нужен предлог: «с косами». Так будет правильно. Это первое. Второе: почему дождь из космоса? Он метеоритный?

– Не исключено, я хотела подчеркнуть апокалиптический характер осадков.

Подруга на критику не обиделась. Это выгодно отличает Ирэну Макс от других графо… пардон, чуть не выразилась нетолерантно. От прочих современных поэтов.

– В принципе, у тебя получилось, – согласилась я. – Давай дальше.

– Даю. – Ирка коротко откашлялась и продолжила:

Она сделала паузу и вопросительно поморгала.

– А это очень неплохо, – приятно удивилась я. – Прям мощно. Рифмы оригинальные, и персонажи неожиданно интересные, с характером. А дальше что?

– А дальше я еще не придумала. – Ирка, очень довольная, выдвинула стул, бухнулась на него и потянула к себе тарелочку. – Давай пить чай и есть запеканку, пока они не остыли.

– Ме-э! – Из-под стола выглянул кот в импровизированной попоне из красиво свисающей с его боков длинной скатерти.

– Место в животе у тебя еще осталось, да ладно? – не поверила Ирка.

– Мне-э-э!

– Тебе попробуй чего-то не дай, плешь проешь. – Подруга встала, отрезала кусочек запеканки и понесла его в кошачью трапезную за холодильником.

В темном омуте подсознания снова что-то беспокойно ворохнулось.

– Кстати, по поводу плешей и лысин. Вчера поздно вечером звонил Лазарчук, – сообщила я вернувшейся за стол подруге.

– Он облысел?! Бли-и-ин. – Ирка расстроенно шлепнула по столу ладонью. – И без того никак не получалось пристроить мужика в хорошие руки, а теперь, с подпорченным экстерьером…

– Серега не облысел, – успокоила я. – Он звонил по поводу лысого Бабкина.

Я пересказала свой вчерашний разговор с нашим другом-полковником.

– Это что же получается? У нас опять есть подозреваемый! – обрадовалась Ирка.

– У нас – да, – подтвердила я, не сомневаясь, что она говорит об Артуре Бабкине. – А официальному следствию никакие подозреваемые не нужны, у них дело закрыто.