Онлайн книга «И про любовь тоже»
|
— С дуба рухнула, Кирка! — обругал ее Арканов, вскочил и потер плечо, куда на самом деле пришелся удар. — «Скорую» вызывай! Наши уехали, не видела? — Только что. И Гошка… что с дедом? — Она опустилась на колени. — Без сознания, но жив. Не трогай его только. — Макс отошел к выключателю, щелкнул им. — Понятно, на пакетнике вырубили. Где счетчик? — Все там же, Арканов, у задней двери справа. А ты где был? — спохватилась она, набирая номер экстренных служб. — Примите вызов… поселок Видный, Овражная, пять. Бранчевский Андрей Миронович, девяносто, без сознания… нет, удар тяжелым предметом по голове… спасибо, ждем… Макс! Ты не ответил! — Домой сбегал задами, Ольку предупредить, что поздно вернусь. Жди здесь, я сейчас. — Макс рванул к двери, которая вела в сад. Кира сидела на полу и плакала. Она пыталась нащупать пульсирующую жилку на шее деда, но не получалось. Тогда она достала из рюкзака пудреницу с зеркальцем. И все поняла… Макс ей соврал, дед мертв! Конечно, она была готова, что единственный родной человек когда-нибудь уйдет, но не сейчас… не сегодня! И не так! Дожить до девяноста лет, чтобы тебя убил какой-то отморозок?! За что? Ограбление? Что у них брать-то — обычный дачный дом, не хранят же они здесь золото-бриллианты?! Да и золота давно нет, все украшения, которые дед дарил бабушке Тамаре, он продал, когда она болела. Возил по врачам и курортам. А у Киры из ценного было только обручальное кольцо. Да и того уже нет — после суда отдала его Лушниковым. Мерзкий момент — Саня на мать оглянулся, мол, брать или не брать, а та сама выхватила у нее из рук тонкий золотой обруч с тремя крошечными камешками. Уронила, нагнулась торопливо, подняла с грязного пола. Потом зло зыркнула на Киру и пошла прочь. Лушников потоптался чуть и рванул за ней. Все. Кира тогда думала только о том, что осталась одна, в электричке думала, потом в машине Арканова рыдала. А сейчас, глядя на тело деда, поняла — разве ж Лушников потеря?! Горе?! Нет, дед прав был, когда купил шампанское, только отпраздновать ее свободу ему так и не удалось. По-настоящему осиротела Кира только сейчас… никого у нее нет, мать не в счет. Вспыхнул свет, Кира вскрикнула — так отчетливо стало видно все вокруг, но взгляд задержался на кровавом пятне на зеленой ковровой дорожке. — Когда ты пришел, он уже был мертв, да? — не глядя на Макса, задала она вопрос. — Ты же не мог, Арканов, этого не понять сразу? Она поднялась с колен и теперь смотрела на него прямо. — Я не смог тебе об этом сказать. Прости. — Максим протянул к ней руки, но Кира отшатнулась. — Ну, нет. А… может, это ты его? Никого же не было больше, когда я вернулась, а ты стоял над дедом. А потом просто наехал на меня, засуетился, а я растерялась. И ты не бросился искать преступника, не погнался за ним. Да был ли тот вообще! Одного не пойму — чем тебе мой дед помешал? Он же Лушникова ненавидел потому, что тот меня у тебя увел. Дед так считал. Любил тебя, а ты… Так нечестно, Арканов! Ты что — враг мне? Кира уже и сама не понимала, что с ней. Нет, понимала — она назначила виноватым того, кто уже был перед ней виноват. Арканов! Он первым вырвался из их мирка, предал — ушел к Ольке. А ее, Киру, подтолкнул к Лушникову. И придумала она себе великую к Сане любовь. Дальше не жила, играла. Издалека следила, как счастлив с Олькой Макс. Так и привыкла — у него все хорошо, а у нее — еще лучше. Дед все понимал, как ему, наверное, было больно за нее! Теперь, когда деда нет, кто за нее будет… болеть? Вот оно, сиротство… |