Книга Лживые свидетели, страница 93 – Марина Серова

— Не понимаю, какой мотив был у Геннадия Броненосцева. Тем более что меня наняла его мать…

— Ну, скорее всего, он и не знал об этом. Она могла и не поставить его в известность, — предположил Владимир.

— Да, скорее всего.

— И все-таки мне непонятно, как такое может быть. Смотри, Валентина Пантелеймонова ненавидела Константина, потому что старший брат доминировал над ней, сломал ее личную жизнь, по существу, лишил ее родной дочери. Виолетта — тоже потерпевшая сторона: девушка не чувствовала родительской любви ни от Константина, ни от Маргариты. К тому же Константин виноват в том, что расстроил свадьбу Виолетты, оговорив ее жениха. Маргарита, по ее словам, тоже терпела мужа, тирана и деспота. Александру Крашенинникову Константин мешал по сугубо меркантильным соображениям: он мешал заключить очень выгодную в денежном отношении сделку. Управляющий Солеваров жаждал обеспеченной и спокойной жизни вместе с Маргаритой. Ну, и еще он не посмел ослушаться Крашенинникова. Наконец, Григорий Ремесленников. У него доводы, пожалуй, посерьезнее. Тут на кону стояла жизнь и карьера его сына. Но вот Геннадий Броненосцев. Ведь он, по существу, спас жизнь младшему брату, Иннокентию. И отнял ее у старшего? Что-то не сходится одно с другим, ты не находишь? Что он говорил на допросе, Володь?

Владимир пожал плечами:

— Да ничего особенного. Когда его, как и всех, спросили, где он находился в момент убийства Константина Пантелеймонова, то Броненосцев ответил, что гулял по территории. Типа он неважно себя чувствовал. Правда, и выглядел он не очень здоровым. Я еще подумал: что же он так себя запустил? Ведь все-таки врач.

— Ну, это как сапожник без сапог, Володь. На себя всегда времени нет. Ладно, я ведь еще и сама не встречалась с этим Геннадием. Поеду к нему.

— Поезжай, — дал добро Кирьянов.

Геннадий Броненосцев работал в кардиологическом центре. Выйдя из Управления полиции, я села в машину и поехала. Вскоре я подъехала к центру, припарковалась на свободном месте и вошла на территорию за железным забором.

В отделение вели две двери. Первая дверь была немного приоткрыта. Я заглянула внутрь: кажется, это был небольшой тамбур. Сквозь застекленную вторую дверь просматривался просторный холл, заполненный людьми. Они занимали стулья и банкетки. Посередине помещения находился низенький столик, наподобие журнального, на нем стояла ваза с искусственными цветами.

Я подошла к пожилой женщине, которая стояла около самой двери.

— Скажите, пожалуйста, а к кому эта очередь? — спросила я.

— Это запись на консультацию к хирургу, — ответила женщина.

— К какому именно? — решила уточнить я.

— К Броненосцеву Геннадию Викторовичу, — ответила пенсионерка.

— Так что же, все эти люди к нему? — удивилась я.

— Да, к нему. Но тут нет ничего удивительного, ведь Геннадий Викторович — хирург, как говорится, от бога. Попасть к нему даже на консультацию нелегко, очередь приходится занимать с самого раннего утра. А уж про операцию я и не говорю. Это большое счастье, если оперировать будет он. А что очередь такая большая, так это связано еще и с тем, что он почти год работал в Москве, только несколько месяцев как вернулся в Тарасов. Мы уже думали, что переманили его в столице.

Очередь постепенно рассасывалась, регистраторша работала на удивление быстро. Когда я села на стул перед женщиной, ведущей запись на консультацию, она монотонным голосом спросила у меня фамилию, имя и отчество.