Книга Абсолютно неправильные люди. Москва – Питер, страница 92 – Ольга Назарова

Елизавета Петровна легко поднялась со стула.

– И да… Позвольте мне дать вам один совет?

– Я, кажется, у вас его не просил! – резко отозвался академик.

– И тем не менее, он вам скоро, очень скоро понадобится. Вы знаете, что у вас есть подробная характеристика ещё с советских времён?

– Да что вы? В стиле фильма «Семнадцать мгновений весны»? – любопытство пересилило, и академик всё-таки спросил.

– Примерно такая, но более развёрнутая, – кивнула Елизавета. – Так вот, там было написано, помимо всего прочего, что вы склонны к авторитаризму, диктату в коллективе и семье.

– Моя семья – это не ваше дело! – отрезал академик.

– Хорошо бы она ещё оставалась вашим делом, – парировала Елизавета. – А это ненадолго… Вы теряете контроль! Вы и сами это ощущаете, правда, не хотите признавать. У вас есть два пути – дать им возможность жить самостоятельно, рядом с вами, с вашей поддержкой, но с их выбором пути. Или продолжать давить, пока вы не останетесь в одиночестве.

Вяземский рассмеялся:

– Вы всё ещё думаете, что имеете какую-то власть? Да вы просто пенсионерка с сынком, погрязшим в навозе и рыжей внучкой, которую судорожно пытаетесь пристроить в приличную семью!

Елизавета в ответ мягко улыбнулась:

– А вы чудак! Я как раз использовала свою власть, чтобы не дать хода информации о ваших выкрутасах, о том, как вы спьяну метили Пизанскую башню и горланили «Ой, мороз, мороз» на улице Падуи. Ещё подробности напомнить? Нет? Вижу, что вы и так не забыли. Я на это и уповала. Любой человек может немного слишком расслабиться, но, если он при этом не натворил ничего серьёзного, гробить его жизнь за такие глупости, как мне кажется, не стоит. А вы… Вы готовы уничтожить счастье своего внука просто потому, что его выбор не соответствует вашему! Мне вас жаль.

– Жаль меня? Меня? Да вы хоть понимаете, с кем говорите?

– Прекрасно понимаю, – Елизавета Петровна смотрела на него с сожалением. – А вы… Вы так и не поняли самого главного.

– Чего именно?

– Вы счастливы?

– Что? Что за глупости? Неужели вы думаете, что можете меня разжалобить подобной ерундой? – вспылил Вяземский.

– Мне не нужно вас жалобить, необходимости нет, – спокойно покачала головой Елизавета. – Я спросила у вас не о глупости, а о счастье. Нет, не о триумфе, не об удовлетворении, когда опыт заканчивается так, как вы рассчитывали, не о восторге, когда вы получаете призвание или деньги, а о том, когда вам просто хорошо на душе.

Она легонько повела рукой, словно погладила невидимую кошку.

– Я бы с вами и вовсе не заговорила на эту тему, если бы мы были моложе. Поверьте мне, у меня есть что сказать и без этого разговора, но мне всегда странно видеть людей в возрасте, которые всю жизнь гнались за чем-то, отмахиваясь от главного.

– Главное – это счастье? – cаркастично поднял брови академик. – Я –то думал, что вы разумная женщина…

– Я счастливая женщина! – Елизавета чуть качнула головой, академик ей надоел, хотя она честно пыталась решить вопрос мирно, – А вы несчастны. Вы гонитесь за неограниченной властью, отметая все желания ваших близких как несущественные. Рассматриваете их как фигуры на вашей шахматной доске. Этот хорош, его направо, тот похуже – его налево! А они-то люди. Ваши дети, внуки. Самое дорогое, что у вас есть. Да, это именно они, а не формулы, открытия и звания.