Книга Смерть и креативный директор, страница 55 – Рина Осинкина

– Да хоть и на диктофон. Мне опасаться нечего, я правду расскажу. Пойдемте, это рядом.

Выйдя в коридор, кастелянша прошла к двери напротив и отворила, откинув тяжелый засов. Дверная створка оказалась толстенной, по всему видно – усиленная стальными листами, а почему запор, и зачем такая мощная дверь, Олеся сообразила, когда вслед за Любовью Сергеевной вошла внутрь зимнего сада. Навряд ли стеклянные стены оранжереи можно считать хорошей защитой от проникновения в жилую часть дома воров и грабителей, тем более что абсолютно надежной системы сигнализации не существует. За броней оно как-то спокойнее.

Внутри было зелено, но скучно, а по какой причине – Олесе было непонятно. Может, оттого, что цветущих растений среди представленных почти не было, может, еще отчего-то, но в просторном зале со стеклянным сводом и кафельным полом, уставленным кадками и горшками, в которых прекрасно себя чувствовали, судя по пышности крон и зелени листвы, представители субтропической флоры, надолго оставаться не хотелось.

Но она вежливо произнесла: «Красиво тут».

– Да ну, брось, – перейдя на «ты», отмахнулась кастелянша. – Что тут красивого? Для форса он держит этот сад, не заглядывает сюда неделями, а я майся. То полив, то подкормка, то орошение. А садовника этот жмот нанимать не желает. Одна польза – чуланчик тут есть для инвентаря. Бесценный чуланчик, я тебе скажу. Сама увидишь. Племяшка моя, Натаха непутевая, приходит мне помогать через день или пореже, как получится, но я Аркаше это не афиширую. Зачем ему знать? А я ей денежек подкидываю. Не повезло ей, без работы пока. Хотя сама виновата. Прикинь, отдраила хозяйскую кастрюлю наждаком. А кастрюля то ли «Цептор», то ли еще какой распальцованной фирмы. У Натки в ней жратва пригорела, вот и принялась она отчищать яростно, чтобы следы скрыть. Все днище раздербанила бороздами. Хозяйка разоралась, это понятно. Натку выгнала. Вместо денег за отработанное время эту кастрюлю всучила. Племянница так мне возмущалась, а я ей говорю: «Наташ, ты свою кастрюлю таким макаром стала бы чистить?» А она мне: «Ты что же это, не на моей стороне? Кровопивцев защищаешь? Эксплуататоров?» А я ей: «Я тебя защищаю, дура. Пойми, курица, тебе самой выгодно работать так, чтоб претензий не было. Получила бы хорошую рекомендацию от хозяйки, к другим людям пошла бы нанялась. А теперь что?! Толчки в привокзальном сортире драить?» Вот та самая брахея, про которую я тебе говорила.

– А? – переспросила Звягина, не сразу сообразив, что история непутевой племянницы завершена, и кастелянша вернулась к начальной теме.

Они остановились возле объемной кадки с деревом – крупнолистным, с разлапистой кроной, выше Олеси на полголовы. На грунте вокруг его кряжистого ствола были разложены довольно крупные куски мраморного щебня, красного и серого.

– Вот тут я его и нашла, – с мрачной грустью поведала Любовь Сергеевна. – Лежал красавчик мой среди этого плебейского сброда. И не нашла бы, если бы не вспомнила, что «лопухов» давно поливать пора. Ну не уроды ли менты эти? А теперь в чуланчик пойдем, похвастаюсь, раз обещала.

Олеся молча направилась следом, лавируя между горшками и кадками и изо всех сил стараясь подавить нервное возбуждение, вызванное пришедшей в голову мыслью: а не орудием ли убийства является Любови Сергеевны артефакт?