Книга Смерть и креативный директор, страница 63 – Рина Осинкина

Процессия достигла той самой брахеи, ради которой Любовь Сергеевна привела Олесю в зимний сад.

– Вот, – сказал Михеев торжествующе и ткнул пальцем в сторону каменной россыпи у ствола пальмы.

– Что: вот? – не менее победным тоном поинтересовалась у того прислуга.

– Олеся Александровна, если вы здесь свои дела закончили… – начал Коновалов, обернувшись к Звягиной.

– Так вы его назад забрали? – вопросил экономку Михеев. – А зачем выносили? В воспитательных целях?

И хохотнул: шутка показалась ему забавной.

Экономка воззрилась на него возмущенно, не найдя сходу, чем парировать.

– Да, почти, – ответила Олеся майору и обратилась к хозяину дома: – Аркадий Михайлович, может быть, у вас самого имеются претензии к органам правопорядка?

– Отнюдь, – моментально ответствовал Михеев. – Сотрудники были предельно корректны и, кстати, аккуратны!

На последнем слове он повысил голос – надо полагать, специально для экономки.

Улыбнувшись «сотруднице СПЧ», он продолжил:

– Жаль, что вы так быстро все выяснили. Но если захотите переговорить с моим поваром, то милости просим. По понедельникам он мне провизию доставляет, по вторникам кашеварит. Давайте-ка мы с вами телефонами обменяемся. Пишите мой.

Олеся взглянула зачем-то на Коновалова.

Тот рассматривал широкие листья брахеи, узкие листья юкки, стоящей рядом с брахеей, и потолок.

Звягина полезла в сумочку за смартфоном. Обругала себя, что суетится и нервничает непонятно отчего. Вытащив мобильник, с любезной улыбкой взглянула на чиновника, давая понять, что ждет его диктовку. Назвав цифры, он предложил сразу же по номеру позвонить. Олеся исполнила.

– Я же смартфон внизу оставил! – хлопнув себя по лбу, воскликнул Михеев. – Ну, ничего, я позже вас в контакты включу. Госпожа Звягина Олеся Александровна, правильно? Кстати, который час, не подскажете? Боюсь на тренировку опоздать.

Коновалов спросил с ехидцей:

– Конная езда? Фехтование?

Михеев усмехнулся добродушно:

– Все шутите, господин майор. Всего лишь теннис, но зато большой.

Олеся сказала: «Пятнадцать тридцать две», убрала мобильник в сумочку и посмотрела на Коновалова.

– Все? – спросил тот холодно. – Ваши дела завершены?

– Да, спасибо, – проговорила она в тон ему, размеренно и бесстрастно. – Тем более, господин Михеев на теннис торопится.

Хозяин особняка вышел из ворот, чтобы проводить гостей до машины. Олеся решила, что Михеев захотел таким способом лишний раз продемонстрировать свою бьющую через край учтивость, коей явно кичился, но мент Коновалов опроверг ее предположение, объяснив поступок более приземлено, а именно стремлением чиновника выяснить, на каком транспортном средстве к нему прикатили официальные лица.

Всю обратную дорогу Макс исходил желчью по поводу коррумпированных чинуш и стареющих плейбоев, которые подкрашивают седину басмой, но придраться ему по факту было не к чему. Может, Михеев и взяточник, но пока его никто не поймал, и не такой уж он стареющий в свои, примерно, сорок, а седину ни один нормальный мужик закрашивать не станет – хоть бабник, хоть примерный семьянин. Седина, как известно, мужчин красит, чего не скажешь о шрамах. Про шрамы – брехня.

По магистрали он вел машину резко, на обгоны заходил борзо, а когда пересекли МКАД и оказались в черте города, постоянно хамил, подрезая носы другим участникам движения.