Книга Белая колбаса любви, страница 65 – Янина Береснева

Тут мы вспомнили, что до сих пор находимся в этой чужой квартире и разом прекратили прерикания. К тому же, на несколько этажей ниже послышался грохот: складывалось ощущение, что там роняли бегемота или даже кого-то покрупнее.

— Надо сматываться, и поживее, — подала я ценную мысль. — А то заметут в чужой квартире, да еще и с трупом. Вот Яшину счастье будет: посадит за милую душу, и Петьку еще на меня повесит. А ты пойдешь соучастницей: скажут, хобби у нас такое — людей убивать.

— Ага, ментам только повод дай. Может, он все-таки живой? — робко спросила Пелагея.

— После такого удара живых не бывает, — огрызнулась я, переходя на зловещий шепот. — Хочешь, пощупай ему пульс или сделай искусственное дыхание, а меня уволь.

— Не хочу, испугалась она. — И что, бросим его здесь? А если он вонять начнет, соседи дверь вскроют, ментов вызовут, а тут полно наших отпечатков. Его надо отсюда вывезти.

— Да ты вообще спятила? — тут я все-таки возвысила голос. — Как мы его вынесем? Такой кабан, а соседи? Нас же заметут, мы и спуститься не успеем.

— Потащим на себе, чуть что, скажем, что он пьяный. Никто и не заметит. Вон, кепочку ему набросим, шарфиком замотаем, будет как новенький.

Она и впрямь сбегала в прихожую и труп обзавелся кепкой с надписью «I love Egypt» и кашне в крупную клетку. Выглядело это впечатляюще, но дядька даже при параде не выглядел более живым.

Я стояла на своем, предлагая сматываться, но Пелагея стала напирать на отпечатки пальцев, и я сдалась. Подхватив мужика на плечи, мы выволокли его на лестницу и усадили на ступеньки, пока Пелагея закрывала дверь.

И тут начались форменные мучения. Спускать труп с пятого этажа оказалось весьма затруднительно. Тем более, что помогать он нам не спешил. Я каждую секунду ожидала, что мы наткнемся на соседей, но мы успешно добрались до второго этажа. Я немного воспрянула духом и даже предложила сделать передышку. Мы усадили нашего дядю на ступеньки, а Пелагея начала жаловаться на сорванную спину:

— Это же надо, боров. Тащи его на себе. Навязался на нашу голову…

— Хочу тебе напомнить, что это ты его по башке хряснула. Стоял себе человек, никого не трогал. Может, душ хотел принять.

Тут дверь квартиры напротив открылась, мы синхронно заткнулись, и я сделала слабую попытку врасти в стену. Не вышло. Из образовавшейся щели показалась голова бабки, по виду и характеру — родной сестры Анны Тимофеевны.

— Опять у Рыбаковых пьют? Сколько можно, ночь-полночь не спится. У-у-у, алкашня проклятая. Пошли вон с площадки, я сейчас полицию вызову!

При слове полиция мы разом обрели второе дыхание, подхватили под мышки мужика и ходко потрусили вниз. При этом Пелагея вдруг загнусила не своим голосом «Одинокая ветка сирени» и даже пару раз икнула.

— Ты чего? — зашептала я, опасаясь, что ее рассудок не вынес потрясений и дал слабину.

— Имитирую алкогольное опьянение. Пусть бабка думает, что мы от Рыбаковых.

Я вздохнула, сильно сомневаясь в успехе нашего мероприятия, и уже было подумывала сдаться в руки доблестной полиции, как вдруг ступеньки закончились. Пыхтя от натуги, мы таки вытащили труп на улицу, и с облегчением бросили его в кусты сирени под балконами. Пелагея дышала как бульдог, я в изнеможении приземлилась рядом. Тут некстати вдалеке послышались шаги, и мы, как по команде, замерли в нелепых позах.