Книга Королевы бандитов, страница 204 – Парини Шрофф

Я упоминаю имя Пхулан и факты ее биографии множество раз на протяжении всего повествования. Перечитывая и переписывая эти отрывки, я спрашивала себя: можно ли назвать то, что я делаю, данью уважения Пхулан или это спекуляции на ее имени? Первый из этих вариантов был моей целью и мечтой, второй – кошмарным сном. Мне хотелось возбудить у читателей интерес к примечательной личности Пхулан, а не использовать ее историю как примитивный инструмент для того, чтобы добавить себе очков за ее счет. В моем романе Пхулан – кумир главной героини, но, отдавая Королеве Бандитов должное, я прекрасно понимала, что приводить нас в восхищение не может вся ее история от начала до конца. Судьба Пхулан – это пример весьма непривлекательной альтернативы для женщин, которые хотят решать сами за себя в мире, где им постоянно твердят, что мужчины всё будут решать за них, и где эти слова подтверждаются обстоятельствами. Но ее воля принимать решения – источник вдохновения для персонажей моего романа, для группы женщин, которые делают свой выбор.

Персонажи Гита и Фарах возникли в моей голове лет десять назад, когда я приехала в гости к отцу и брату в Индию и мы вместе совершили путешествие в Самадру, штат Гуджарат, чтобы побывать на собрании группы заемщиц, в финансировании которой участвовал мой отец. Истории женщин об их борьбе за расширение своих возможностей, за социальную и финансовую активность очень меня вдохновили. Однако же меня не покидала мысль: если мужья захотят утвердить свое превосходство над ними – здесь, в сельской местности этой патриархальной страны, – что им помешает? Программа группового кредитования для женщин не искоренит их зависимость от мужчин. В результате я пришла к неприятному выводу: женщины в Самадре имеют свободу действий только в границах, установленных для них мужчинами. Так и родилась тогда моя книга, но сначала это был коротенький рассказ – без убийств, без суматохи и с минимальной детективной интригой.

В период ковидного карантина в 2020 году я вернулась к тем немногочисленным страничкам, и передо мной вдруг начал разворачиваться большой мир, а к пестрой компании разгневанных женщин присоединились Салони, Прити и Прия. Чем глубже я уходила в этот мир, тем отчаяннее мне хотелось того же, о чем все мечтали в пандемию: веселья. Потому на страницах романа рассеян пусть и черный, но юмор. И хотя я постаралась со всем уважением к жертвам и предельно точно отразить в своем романе такие серьезные социальные бедствия, как домашнее насилие, гендерный, религиозный, кастовый остракизм и патриархат, смею надеяться, что юмор в нем послужит подушкой безопасности, которая не позволит всему повествованию рухнуть под грузом столь актуальных и болезненных тем. А возможным само существование этого висельного юмора в моем романе сделали, как мне кажется, воля его героинь к сопротивлению и сила сестринской взаимовыручки.

Но прискорбный статус-кво сохраняется – повсюду женщины оказываются в тяжелых обстоятельствах, и женская дружба – то, что помогает нам идти вперед в кромешной тьме и абсурде жизни. При этом дружеские связи не всегда легко создаются и остаются в мире, где принято всех делить на своих и «чужих», раздавая ярлыки. Я попыталась рассказать о пагубном кастовом конструкте на примере Кхуши с ее несгибаемым характером. Учитывая, что лейтмотив этой книги – судьба Пхулан Дэви, мне показалось не только вполне естественным, но и неизбежным попутное исследование еще одной темы: что значит быть женщиной-далит в сельской Индии.