Книга Люди гибнут за металл, страница 4 – Стасс Бабицкий

Чего надобно?

Хозяева дома? – спросил в ответ Мармеладов, переступая порог.

Куды прёшь?! – лакей попытался захлопнуть дверь, но сыщик навалился плечом, не позволяя этого сделать. – Обождите, сперва доложу.

А нам что же, прикажешь под дождем мокнуть? – возмутился Дульцкий, врываясь в дом. – Впусти гостей, cham, и докладывай сколько влезет.

Ишь, шустрец какой, – старик вцепился в загривок коротышки неожиданно сильными пальцами. – Не положено!

На шум из боковой комнаты вышла миловидная женщина лет тридцати.

Яким, кто там?

Звуковой мастер потянулся к шляпе, чтобы галантно приподнять ее, но тут же вспомнил, что на нем нет головного убора. Он смутился и забормотал:

Тысяча извинений, драгоценная пани, за то, что вторгаемся без приглашения, но обстоятельства… Мы к вам с вопросом… Точнее по делу. Не знаю, как начать…

Входите, господа. Не держать же вас, и вправду, на улице.

Под неодобрительное ворчание слуги, они сбросили мокрые плащи и прошли в скромно обставленную гостиную. Мебель здесь была самая дешевая, обои на стенах без узора, да к тому же заметно выгоревшие. Вместо абажура – конус из бумаги, расписанный акварелью. Даже в свои лучшие годы эта комната не выглядела уютной, теперь же в ней поселилась беспросветная тоска.

Хозяйка отодвинула стул, на спинке которого висел потрепанный мужской сюртук, и села к столу. Она убрала несколько листов, исписанных мелким почерком, в шкатулку и захлопнула крышку.

Вы хотите осмотреть дом? Это несколько преждевременно. Я еще не приняла окончательного решения и цену вам назвать не готова.

Мы. Нет, мы хотим узнать. Только не пугайтесь, и не сочтите меня безумцем. Но третьего дня я был у Мамонтовых и слышал приглушенный звук выстрела. Как будто из вашего дома. Вы. Простите, за нескромность, прелестная пани. Могу ли я предположить, что это вы стреляли?

Нет.

А кто же тогда?

Никто не стрелял. Это какое-то недоразумение, – она говорила спокойно, но губы слегка дрожали. – В нашем доме нет и никогда не было оружия. Хотя. Вы сказали третьего дня? Это была среда, верно?

Да, да.

В среду, после полудня, к нам приходил доктор. И только он открыл свой чемоданчик, как лопнула склянка с эфиром. Звук был такой громкий, что я вскрикнула! Полагаю, со стороны его нетрудно было перепутать с выстрелом из револьвера.

Уф! Гора с плеч, – обрадовался Дульцкий. – Как просто все объясняется. А я-то навыдумывал, что за этим звуком скрывается зловещее преступление. Но если это лишь склянка. Отрадные известия! Простите, светлейшая пани, что из-за пустячных подозрений.

Погодите! – перебил его Мармеладов. – А к кому приходил доктор?

Моему мужу нездоровилось.

Надеюсь, ему лучше? – сочувственно спросил Дульцкий.

Она отвернулась, сняла сюртук со спинки стула и положила на колени. Пальцы нервно ощупывали ветхую ткань, словно в поисках чего-то важного, и когда дошли до незаметной заплатки на рукаве, женщина чуть слышно произнесла:

Мой муж умер.

Матерь Божья! – ахнул Дульцкий. – Простите наше бестактное вторжение в столь неподобающее время. Мы не…

Мармеладов снова перебил его.

Давно ли занедужил ваш муж?

В понедельник утром.

Лихорадка?

Не похоже. Не было жара или бреда. Он просто лежал, не в силах пошевелиться и дышал с трудом.

Отчего же сразу не позвали доктора?

У нас, видите ли, не так много денег, – хозяйка покраснела от смущения. – И муж сказал. Что без особой необходимости. Не стоит тратиться. Дважды я порывалась отправить слугу за доктором, но муж запрещал. А когда он впал в беспамятство, я побежала в ближайшую больницу. Уговорила одного хирурга осмотреть и поставить диагноз. Но было. Поздно.