Книга Аки лев рыкающий, страница 24 – Стасс Бабицкий

Желания дотронуться до покойника у меня не возникло, остальные тоже поверили на слово.

— Плюс тот, кто автомобилем сшиб — уже четверо убийц. Правда, ни одна из этих ран не была смертельной. После аварии Осип сумел подняться на ноги и кое-как добрался до этого овражка, где его и прикончили.

— Получается, он погиб не от пули и не от ножа. Что же стало причиной смерти? — спросил я.

— Судя по синякам на горле, его задушили, — вклинился Пузырев, снова демонстрируя выдающуюся наблюдательность.

Я никаких синяков не разглядел, впрочем, я старался не смотреть на покойника. Еще приснится потом, не приведи Господь.

— Поэтому вы думаете, что это моих рук дело? — с вызовом воскликнул Иван. — Из-за одного неосторожного жеста!

— Вы ошибаетесь, — спокойно констатировал г-н Мармеладов. — Причем ошибаетесь во всем. Во-первых, я точно знаю, что вы не убийца. Хотя на будущее рекомендовал бы вам воздержаться от неосторожных жестов и необдуманных слов. Обычно именно эти две напасти доводят людей до беды.

Пузырев смутился, вся его дерзкая самоуверенность растаяла, как восковая свеча на солнце.

— Во-вторых, Осипа не душили. Ему сломали шею.

— А это не одно и то же? — удивился князь.

— С точки зрения убийцы — нет. Если пережать дыхательные пути и лишить человека притока воздуха, он умирает медленно. Минуты за две, а то и три. При этом жертва имеет возможность сопротивляться, чего в нашем случае не наблюдается — руки Осипа раскинуты в стороны, он просто не успел ничего предпринять для своего спасения. Это показывает, что преступник торопился и выбрал иной вариант. Не сжимал горло, а резко дернул в сторону, ломая позвонки. Моментальная смерть. Очень эффективный способ. Но он же сообщает нам важную подробность о злодее. Задушить сумеет и женщина, и даже ребенок — при некоторой сноровке. Сломать же шею способен только мужчина, причем исключительно сильный.

— Это не слишком убедительная примета, — посетовал я. — В гонке осталось восемь машин. Исключим наши — шесть. И в пяти из них за рулем мужчины.

— Не забудьте еще полсотни циклистов, — ехидно добавил князь. — А как иначе, Жорж? Вы сами хвастали, что любители велосипедов жонглируют гирями и развивают мускулатуру. Их нельзя сбрасывать со счета.

Мы обменялись яростными взглядами. Глупая затея в подобной ситуации делить гонщиков на «своих» и «чужих». Но наше поведение отчасти было продиктовано глубоким шоком, в котором мы пребывали. При этом я не сомневался в виновности шофферов, а г-н Щербатов подозревал велосипедистов.

— Именно благодаря своей силе они проехали по дороге намного раньше автомобилей! — я напомнил наш давешний спор. — И не укладываются в отведенное для убийства время. Скажите, г-н Мармеладов, можно ли установить с точностью до минуты, когда именно Осипу свернули шею?

— Не всякий судебный врач возьмется определить время смерти с такой точностью. Но это случилось… Который теперь час?

Князь откинул крышку хронометра.

— Двенадцать часов.

— Ровно?

— Без пары минут. А к чему такая точность?

— Точность никогда не бывает лишней. Дело в том, ваша светлость, что трупное окоченение начинается примерно через час после смерти. Этот труп еще вполне теплый, стало быть, убийство произошло не раньше одиннадцати часов.

— К этому времени все циклисты давно проехали мимо! — резюмировал я. — Отстал только Осип. Неудивительно, он ведь прежде не ездил на велосипеде.