Книга Аки лев рыкающий, страница 27 – Стасс Бабицкий

— …и сжег аккумулятор.

— Эх, незадача! — князь спрыгнул на землю и сочувственно покачал головой. — Но зато рекорд установлен.

— Куда там… Американец Ирвинг весной разогнался до семидесяти верст в час. А я вот не сдюжил.

— Тю, американец! Эти соврут и глазом не моргнут, — скривился Николай Сергеевич. — А у нас в империи еще никто так резво не ездил. Примите самые сердечные поздравления! Жорж, непременно напишите в журнале об этом выдающемся факте, — обратился он ко мне, а потом и остальных затянул в водоворот своего воодушевления. — На наших глазах творится история, господа. Пятьдесят пять в час, это же надо!

Иван полностью разделял его восторг, но при этом мыслил в ином направлении.

— Не переживайте, мы вам пособим. Зацепим вашу электрическую колымагу и докатимся до Клина потихоньку, — предложил он. — Если веревку вот здесь продеть, и пару крепких узлов…

— Нет, нет, господа! Вы не обязаны из-за моего фиаско прерывать гонку и возиться с этим чертовым шарабаном! — отмахнулся инженер. — К тому же, госпожа Гигельдорф, а вслед за ней и другие автомобилисты, проезжавшие мимо, обещали прислать подмогу: кучера с упряжкой лошадей. Дождусь уж.

Г-н Романов вздохнул и присел на корточки возле своего детища. Я не принимал участия в беседе, но с большим интересом рассматривал чудо современной науки. Кузов не железный, как у большинства автомобилей, а каретного типа: сплошные доски и спрессованная в три слоя парусина. На первый взгляд, как я отмечал прежде, обыкновенная бричка — черная, лаком покрытая. Только сундук с аккумуляторной батареей выдает внимательному наблюдателю секрет экипажа. Два электрических двигателя закреплены под брюхом повозки. Колеса от обычной телеги, но каждое крепится к раме четырьмя жесткими пружинами. Это сделано для того, чтобы они не отвалились во время гонки по буеракам или улицам, мощеным булыжником. Удобная конструкция. Единственный минус — шофферу, как прежде кучеру, приходится править махиной стоя на запятках кареты. Мокнуть в дождь, мерзнуть в стужу. В этом смысле «кукушки», а также их дальняя родня — британские кэбы, — крайне неудобны.

— Давайте хотя бы на обочину выкатим, — предложил Пузырев, — Незачем торчать посреди дороги! Врежется кто-нибудь, чини потом.

— Пусть хоть совсем развалится, я сожалеть не стану, — отмахнулся инженер. — Из этого бегунка больше уже не выжмешь. Я задумал куда более интересный проект: электрический омнибус для перевозки сразу пятнадцати человек! Далеко, конечно, не уедет, но в городе принесет пользу. Он вполне может доставить жителей столицы на вокзал или на пристань. Быстрее конного трамвая и извозчика!

Николай Сергеевич достал из кармана позолоченный портсигар. Радушным жестом распахнул — угощайтесь. Но никто не выразил желания, хотя папиросы были отменные — «Мурсалт» с душистым табачком, не горлодер копеечный. Князь закурил, задумчиво глядя на г-на Романова. Выдохнул дым и сказал:

— А ведь владельцы конки взбесятся.

— Взбесятся, — согласился тот. — Непременно, взбесятся. Хотя им ли пенять на судьбу?! Вспомните, как ярились извозчики, когда конка их потеснила. И ничего, проехали. Теперь на улицах мирно соседствуют и те, и другие. Пассажиров на всех хватит.

— Вы, дорогой мой, не равняйте бородатых лапотников, которые способны лишь языком прищелкивать, с купцами да дельцами. Ф-фух! — в небо устремилась еще одна струйка дыма. — Извозчик — что? Плюнет вслед вашему омнибусу. Обматерит. Набьет шофферу морду. А воротилы конкуренции допускать не любят. Ф-фух! Они в свои акционерные общества вовлекают и губернаторов, и полицейских начальников, и чинов пониже. Дарят сотню акций, и каждый месяц деньги несут: «Ваше превосходительство, процентик набежал!» При такой поддержке могут вам обструкцию устроить… Ф-фух! Мало не покажется.