Книга Охота на землянку, страница 67 – Лира Элиан

В зале становится тихо… Смертельно тихо. Я не смотрю на отца, хотя отчего-то понимаю, что он прожигает дыру во мне. Будто он в курсе, что бунт на Тартессе — это малая часть всего. Будто он знает про…

— Но это не всё, — его рука взмывает вверх. Стена за его спиной смещается, взору открывается большой экран дугой. В зале гаснет свет, а на экране появляются кадры, — Эти лица вы должны запомнить. Они — земляне! Мне горько осознавать, что мы уничтожили этих тварей не до конца, и они смогли поселиться на Тартессе. Но главное — мы знаем правду. И каждая земная тварь будет уничтожена.

На экране появляются фотографии. Я вижу свою Айнею. Внутри всё замирает. Я холодею… Кажется, температура моего тела достигает критической отметки.

В зале перешёптывания. Лиц не видно из-за темноты, но и так всем ясно, что шок царит в помещении. Ведь каждый из нас был уверен в гибели землян.

— Эта девушка, — на весь экран загорается фото моей черноволосой, красивой девочки с нереальными глазами, чувственными губами, тонким носиком. Я сглатываю вязкую слюну, которая с горечью падает вниз по пищеводу, — Айнея. Земное имя нам неизвестно. Однако мы знаем, что она — главная активистка, которая собирала всех землян восстать против нас.

Я подрываюсь с места, привлекая к себе взгляды рядом сидящих. Отец тоже замечает этот жест, останавливается и просит включить свет. Все взгляды теперь обращены на меня.

— К сожалению, уважаемый Совет, эта бесстыжая и наглая дрянь совратила моего сына. Она затуманила его разум. Он оступился… Не по своей воле. И привёз это отродье на Люмину.

Поднимается гул. А я понимаю — это начало конца.

Как хорошо, что я спрятал её. Как хорошо, что её никто не найдёт.

Иначе я сдохну. Клянусь, я сдохну, если её заберут у меня.

— Но нам удалось найти след этой дряни, — на экране появляется картинка, которая заставляет меня умирать, — на днях мы прилюдно уничтожим эту женщину. Этот вирус. Прилюдно.

Я вижу картинку. Изображение меняется. Мою Айнею ведут стражи в карцер. Она извивается, но ей заламывают руки. Бьют по спине и лицу.

А я смотрю — и подыхаю. Не в силах помочь.

— Нет! — мой гневный окрик заставляет отца заткнуться. — Нет! Отпусти её, живо! Слышал?! Немедленно!

— Вот, — отец тычет в мою сторону, — вот так действуют земные чары. Мне жаль, что мой сын попал под удар. Но мы обязательно его вылечим. Как только умрёт эта дрянь — вирус из его тела исчезнет.

— Вас ждут, — озвучиваю Пересу и указываю, что он должен сейчас показаться моему старому знакомому, и только после этого возвращаться на Тартессу за остальными.

Его напряжённый вид напрягает, а нянчиться у меня времени нет. Мне нужно ещё оставить Лима в надёжных руках, которые не сдадут его и меня, в том числе.

— Не беспокойся, ты вернёшься за остальными. План сработает, Перес. — в конце концов, уверенным басом доношу до него.

Он кивает, но всё равно выглядит поникшим. Это в какой-то степени изумляет. У нас так не принято. Каждого заботит только своя задница, оттого так и манят меня эти люди, которые сплотились, чтобы выжить. Которые поддерживали друг друга в тяжёлых ситуациях, которые делились последними вещами друг с другом. Лечили и выхаживали.

На Аресе нас учили бить сильно, уничтожать быстро, и не реагировать на манипуляции. Каждый отвечал лишь за себя. А когда спарринги проходили с твоими товарищами, то после не было ни слов извинений, если у кого-то были переломаны руки или ноги, ни раскаяния или сочувствия.