Книга Все началось с развода, страница 77 – Анна Томченко

Секретарша снова зашла.

— Я пытаюсь, правда, утрясти все вопросы, но у меня не выходит, у нас по-прежнему висят «Горфонд» и «Золотая цапля» никуда не пристроенными, я не знаю, что с ними делать.

Я закатил глаза и попытался увидеть свой пропитанный алкоголем мозг.

— Что делать, что делать, я откуда знаю? Слушай, ну позвони этому Виталику финансисту. Ну может быть, он с ними попробует договориться, пусть он с ними встретится.

Секретарша прикусила губы и покачала головой.

— Они хотят видеть владельца, я бы ещё могла попробовать через Гордея Альбертовича это все сделать.

Я щелкнул пальцами.

— Он уволился.

По лицу секретарши пробежала такая гамма чувств, что мне её стало искренне жаль.

Гордей выполнял роль буфера между мной и многими клиентами, потому что носил мою фамилию. К нему лояльность автоматически была выше, чем к любому другому сотруднику, несмотря на то, что возраст у него был достаточно молодой, клиенты и партнёры, прекрасно знали, что Гордей не примет никакого решения в обход меня, но Гордей придёт, и все мне объяснит, что его затронуло, и уже решение буду принимать я.

— Я топа... А может быть, может быть, в отдел кадров позвонить и сказать две недели.

— ОЙ, да господи, пусть валит, — вздохнул я, понимая, что у Гордея сейчас бушевали эмоции, и когда все уляжется, он сам поймёт, что совершил какую-то глупость, и вернётся. — А пока, пока закажи мне, пожалуйста, кофе. И что-нибудь пожрать.

Секретарша быстро исчезла за дверью, а я потёр глаза, в которых было насыпано песка, подозреваю, из моих штанов.

И вот куда же я старый лез?

Вместо того чтобы решить все одним взмахом, я все разрушил, и ещё Алёнка, которую посмел тронуть.

Я даже запросил снимки с камер наблюдения, как все было в тот вечер. Еще на моменте с воротами я помнил, что меня просто выбесил тот факт, что какой-то молодой сосунок в свои шарундулы к моей жене подкатывает.

Для меня это было хуже, чем появление у Алёны, в принципе какого-либо мужчины. Для меня это было вызовом.

Я не мог позволить какому-то пареньку из Задрищинска вешать лапшу на уши моей жене. По меньшей мере это очень опрометчиво подпускать такие личности к своей семье, хотя Даня еще на дне рождения Мити весь рассыпался в похвалах своему знакомому.

Я не верил, ненавидел вообще такие моменты, когда кто-то за кого-то очень сильно впрягается. И в большей степени это было гаденько: женщина взрослее, мудрее и какой-то микроб на прогулке.

Да ну тьфу ты, блин!

И поэтому по записям с камер наблюдения было видно только то, что я, как бешеный, снёс эти чёртовы ворота, влетел в дом, ну а внутри камер не было, и там моя память жестоко сбоила.

49.

Альберт:

К Алёне хотел очень сильно.

Хотел к Алёне приехать, в ноги упасть. И ведь вот какая судьба, наверное злодейка, что я сидел, ныл о том, что Алёна не может передо мной на коленях стоять, а сейчас готов был сам эти колени в кровь разбить, только чтобы…

Нет, не простила.

Не боялась.

Не боялась, не страдала, а лучше забыла.

Но забыть тут разве что лоботомия поможет.

Я тяжело вздохнул.

Принесли мой кофе, который ударил по мозгам с мощностью ядерной боеголовки.

В груди резко все сдавило, это просто воспоминания так отдавались. Я понимал что не смогу ни позвонить Алёне, ни поговорить с ней, ни что-то попытаться объяснить, я даже не мог узнать у неё ничего и не от того, что она подаст на меня заявление об изнасиловании.