Книга Бывший. Цена твоей любви, страница 16 – Марта Макова

Мне там не место. Хватило одного раза. И это просто чудо, что осталась жива. Четыре потерянных года и искалеченные душа и тело, погибший ребёнок, вот что мне принесло знакомство с Борисом. Слишком высокая цена за его любовь.

Кто же знал, что возвращение домой будет таким болезненным и трудным. Во всех смыслах. Ещё никогда знакомая дорога до города не казалась мне такой бесконечной и жестокой. Узкая тропинка между камней и скал всё вилась и вилась вдоль берега и никак не хотела заканчиваться. За каждым валуном или поворотом мне грезился конец пути – дикий пляж на окраине города, за которым начинались частные дома. Но всякий раз мои ощущения и память обманывали меня, и за следующим поворотом снова был скалистый берег.

Разодранные ладони щипало, разбитые в кровь ноги горели огнём и подкашивались. Я кусала губы, стонала, но шла. Знала – нужно ещё немного потерпеть, и я смогу обнять маму и брата. И когда показались первые крыши домов, заплакала от облегчения.

Вот только появится средь белого дня в таком виде, в рваном платье, лохматой, босой, со сбитыми в кровь ногами, на родной улице нельзя. Вообще, не нужно, чтобы мне увидел кто-то из соседей. Придётся дождаться темноты.

В старом, заброшенном лодочном сарайчике на краю дикого пляжа, ужасно пахло. Пол был усыпан битым стеклом и мусором. В дальнем углу валялся рваный матрас. Жуткий, весь в непонятных пятнах. Я свернула его в несколько раз, выбрала самое незапачканный кусочек на нём и села. Поджала ноги, чтобы занимать как можно меньше места, уткнулась лбом в колени и заплакала. От усталости, от боли и разрывающего сердце разочарования и обиды.

Ещё сутки назад мы дурачились с Леоном. Складывали вещи в чемоданы, собираясь в дорогу, попутно кидались ими, отнимали друг у друга и целовались.

Игра быстро переросла в страсть, нежные поцелуи в горячие, брошенные вещи так и остались лежать на полу, а мы оказались на кровати. Разгорячённые беготнёй, игривым поединком и шуточной борьбой, целовались как одержимые, ласкали друг друга в каком-то неистовом порыве, словно это была наша последняя близость.

Может, мы бессознательно чувствовали, что это наш последний день? Чувствовали, но не поняли, не придали значения?

Сейчас, сидя в полуразвалившемся сарае, продуваемом морскими ветрами, я ревела, прикусив тыльную сторону ладони, чтобы не начать выть во весь голос.

Ещё утром я не могла представить своей жизни без Леона. Теперь понимала, что его больше никогда не будет рядом.

Если бы даже Леон смог переступить через моё прошлое и нашу связь с Борисом, то я никогда не могу простить его брата и Диану. Между мной и Леоном стена высотой до луны – его семья.

Платье давно высохло, раны на ногах перестали болеть, только тихо ныли и пощипывали, но легче мне не становилось. Я тряслась в ознобе, почти не чувствовала рук и ног. Натянув рваный и обтрёпанный подол на колени, и обхватив их руками, я медленно раскачивалась, пытаясь согреться.

В животе и груди смерзался ледяной ком боли и отчаяния. И только мысль, что скоро увижу родных, не давала мне окончательно расклеиться. Нужно потерпеть, уже почти стемнело. Ещё немного, и я могу выползти из своего ветхого и продуваемого октябрьскими ветрами убежища и бежать домой.

Когда, наконец, достаточно стемнело, я выбралась из сарая. С трудом разогнула затёкшее и замёрзшее тело, и, стуча зубами, побрела в сторону человеческого жилья.