Книга Медведище и его выбор, страница 41 – Ольга Назарова

Филипп Соколовский преотлично слышал гневное шипение гнусной девицы — ещё бы, с его-то слухом…

Он улыбнулся — звонок сотрудника Хантерова с забавной фамилией Котиков, который сообщил о том, что объект прибыл в один из столичных ресторанов, оказался очень кстати.

— Как раз мне немного поразвеяться… — решил Соколовский.

Вообще-то обычно он старательно сдерживался. Характер — это дело такое… «включить звезду» недолго, иногда и поводов для этого более чем хватает, но вот репутация пострадает. А может и не просто пострадать, а фатально убиться о собственное зазвездение…

Соколовский кроме внешности, харизмы, бесспорного актёрского таланта и прочих плюсов, славился тем, что с ним безусловно можно было иметь дело. Он не выматывал нервы съёмочной группе бесконечными капризами на пустом месте, не стонал, что мечи и доспехи слишком тяжелые, благо их вес даже и не замечал, не истерил у гримёров, не хамил партнёршам, специально не перетягивал внимание зрителей на себя — всё равно смотреть будут на него, чего вредничать-то?

И не срывался на фанаток, карауливших его у дома, разве что они пытались вешаться ему на шею. Таких аккуратно отодвигал в сторону, причём у него это, как ни странно, всегда получалось.

— Я даже не поняла… девочки, я так его выслеживала, так готовилась, а потом… как-то ничего не помню, вроде как я его за руку схватила, и…

— Иииии… — подбадривали невезучую девицу сочувствующие.

— А потом… стою я у подъезда, а Соколовского и близко нет! Ничего не поняла. Вот магнетизм у человека! Только коснулась — уже в трансе.

Иногда, и это «иногда» бывало почти каждый день, Филиппу очень хотелось разогнать весь этот курятник, с визгом встречающий его появление, но от девиц была конкретная практическая польза — они и близко не подпускали к нему репортёров — охотников за сенсациями, благо всех обитателей элитного жилого комплекса, где у него были апартаменты, они знали в лицо, познакомились со всеми охранниками, обслуживающим персоналом, а вот личностей незнакомых отслеживали на дальних подступах.

Мало того, что отслеживали, но бывало, что и гоняли от драгоценной особы своего кумира, раз и навсегда уяснив, что общается он только с избранными журналистами.

«Неизбранные», познакомившись с нелюбезной охраной Соколовского и крайне тяжелой рукой самого знаменитого актёра, да ещё какими-то непонятными вещами, творившимися с их техникой при попытке добыть какие-то «жареные» факты его жизни, подходить близко не рисковали.

— И что получается? Раздражение есть, а куда его деть? — разумно рассуждал Филипп Соколовский.

Нет, у него был беспроигрышный способ скинуть любое раздражение, но для этого требовался простор, так что, к сожалению, его не всегда можно было использовать в многомиллионной Москве среди толп людей.

Вот и получалось, что возможность «почесать когти» об особу подобную дражайшей Сонечке, была для Филиппа Соколовского желанной разрядкой.

— Ух, как завелась. Что, милая, не привыкла ты быть отброшенной на обочину, как падаль? Понимаю… то ещё ощущение. Но ты же любишь унижать других, почему ж так была уверена, что тебя это никогда не коснётся? Даже птицы не выше неба! — усмехнулся он, покосившись на неумную девицу.

Если бы она видела взгляд Филиппа, то, может, и осознала бы, что это совсем не обычный случай «укрощения» непокорного, который закончится тем, к чему она привыкла, но он не собирался показывать «дичи», что на неё начата охота. Да и не поняла бы Соня… она так привыкла быть на вершине моральной пищевой цепочки, что даже не поверила бы в то, что теперь всё будет иначе.