Онлайн книга «Миллиарды Арсена Люпена»
|
Около семи часов вечера он встретился с Фаустиной, которая выходила из клиники. – Что-нибудь известно об этом старике? Роланда что-нибудь рассказала? – Нет. – Черт! – воскликнул Рауль. – Впрочем, даже если вы что-то знали, все равно бы мне не сказали! Ладно, сам справлюсь. Это не так уж сложно и наверняка прольет свет на то, что я уже выяснил. Мы продвигаемся вперед, Фаустина. – И продолжил тоном более резким и агрессивным: – Ответьте, какую роль вы играете в «Клематисах»? Вы уже стали в доме своей. На каком основании? Что общего между вами четырьмя? Не для того ли вы показываете Фелисьену свои прелести, чтобы вскружить ему голову? Довольно хитрить, детка. Не то я похищу у вас этого молодого человека, и все ваши старания пропадут зря. Она не рассердилась и спросила с улыбкой: – А мне сильно пришлось стараться, чтобы понравиться вам? – Пожалуй, нет. – Однако, я вам нравлюсь. – И даже очень! – сказал он, смягчившись, и тоже рассмеялся. – Возможно, именно поэтому я слегка волнуюсь… Вечер того дня и следующее утро Рауль посвятил расследованию, которое после двадцатиминутной поездки в автомобиле привело его к дому престарелых вблизи Гарша. По его просьбе к нему в приемную проводили господина Станисласа – славного старика, который, однако, так трясся, что, казалось, вот-вот рассыплется. Рауль изложил цель своего визита. – Вы родом из коммуны Везине и прослужили там больше сорока лет, причем тридцать из них – у одного хозяина, отца господина Филиппа Гавереля, нынешнего владельца виллы «Оранжерея». Все верно? Так вот, муниципалитет включил вас в список тех, кому выделена материальная помощь, и уполномочил меня передать вам этот банковский билет в сто франков. После этой пятиминутной речи и часовой болтовни о Везине – о местных жителях, о тех, кто часто посещал «Оранжерею» и кто занимал виллы по соседству, – Рауль узнал все, что хотел. В частности, ему стало известно, что отец Элизабет и Роланды, господин Александр Гаверель, брат Филиппа, плохо ладил со своей женой. Супруг оказался отчаянным ловеласом и доставлял ей много страданий. Вдобавок он был еще и страшным ревнивцем, у которого, впрочем, имелись причины для ревности, учитывая постоянное присутствие в доме дальнего родственника госпожи Гаверель. – Короче говоря, – пояснил Станислас, – до нашего сада постоянно доносился шум перебранок, и в конце концов – кстати, мадемуазель Элизабет тогда как раз исполнилось три года – месье Александр прогнал родственника мадам; мало того, они еще и подрались в вестибюле, так что слуге Эдуару, моему приятелю, пришлось прийти на помощь хозяину. А уж что они кричали! У нас на кухне потом поговаривали, будто настоящий отец мадемуазель Элизабет – тот самый дальний кузен Жорж Дюгриваль. – Но супруги Гаверель помирились? – Более или менее. Через три-четыре года у них родилась вторая дочь, Роланда. Только месье снова начал распутничать и спустя какое-то время умер в Париже от апоплексического удара после попойки с приятелями. – И больше вы этого кузена не видели? – Никогда. Вот только каждый год, до самой своей смерти, госпожа Гаверель брала с собой дочек и проводила лето у моря, в Кабуре. А Кабур находится в двадцати километрах от Кана, где сейчас живет месье Жорж Дюгриваль, тот самый дальний родственник госпожи Гаверель. Я слышал, будто их обоих несколько раз видели на пляже Кабура… конечно, без девочек. А кухарка в «Оранжерее» однажды сказала: «Вот увидите, он оставит все свое состояние мадемуазель Элизабет. Это решенный вопрос. Они уже обо всем договорились с госпожой Гаверель. О, у нее будет недурное приданое, у нашей мадемуазель Элизабет!..» |