Книга Миллиарды Арсена Люпена, страница 153 – Морис Леблан

Очевидно, Роланда собиралась с мыслями. Наконец, шагнув к Жерому, она произнесла:

– Однажды мы сидели с тобой на лужайке и читали. В пять часов ты собрался уходить и, прощаясь, взял меня за руку. Но твое рукопожатие длилось на две-три секунды дольше обычного. Это не был ни знак дружбы, ни знак печали об Элизабет. Нет, это было другое: напор мужчины, который стремится выразить свои невысказанные чувства. Это было почти признанием и одновременно призывом. Какая неосторожность, Жером! Надо было выждать год или два, прежде чем предпринимать такую попытку. Но ведь миновал всего месяц! С этого дня я удвоила внимание. Если рядом со мной, в самом близком кругу находился виновный, то им мог быть только тот, кто через месяц после смерти невесты перенес внимание на ее сестру. Это была всего лишь догадка. А разгадка таилась в тебе, во мраке твоей души, в том, что ты знал и чего желал. Отныне я ежечасно наблюдала за тобой, как наблюдают за преступником, и размышляла о всех событиях, которые связывали нас двоих и Элизабет. Мало того, чтобы поощрить тебя и поймать в ловушку, я притворилась, что принимаю любовь, о которой ты мне все время толковал. Ты, судя по всему, поверил, что она взаимна, и в конце концов полюбил меня по-настоящему, утратив хладнокровие.

Роланда понизила голос:

– Да! Но видишь ли, как ни печальна была моя тогдашняя жизнь, уверенность росла во мне с каждым днем. Теперь я знала, что отомщу за Элизабет. И очень боялась, что кто-нибудь раскроет мою тайну! Я хранила ее в себе, как сокровище. Я даже сначала отказалась принять Фелисьена, когда он вышел из тюрьмы, и не стала разубеждать его в том, будто предала и его, и Элизабет. И только позднее, узнав, что он хотел покончить с собой, я испугалась и, придя к нему ночью, все рассказала. Затем мне доверилась Фаустина, поведав о своей ненависти и о планах мести, а я взамен поделилась с ней своими подозрениями о том, кто убил ее любовника. Подозрениями? Нет, следовало бы сказать – неопровержимыми доказательствами. Именно так сказала Фаустина, выслушав меня. А ты жил в доме своей жертвы, гулял по ее саду, проходил мимо разрушенных тобою ступенек и ухаживал за мной – ее сестрой, говоря мне те же самые слова, что и Элизабет всего несколькими неделями раньше. О лицемер, да как ты мог?..

Ей снова, на пределе сил, удалось взять себя в руки, и она продолжила:

– Хотя ты и вел себя весьма осмотрительно, ты все же не догадался о нашем с Фаустиной сговоре. Мы приняли столько мер предосторожности! Поскольку ты ревновал к Фелисьену, о чувствах которого начал догадываться с первых дней, видя его преданность мне, Фелисьен ни на минуту не расставался с Фаустиной и этим усыпил твои подозрения. Ты же тем временем продолжал свою гнусную работу против него, посылая анонимные письма, – да, я знаю, что это ты их писал и отправлял. И это ты подбросил на то место в саду, где заколол Симона Лорьена, носовой платок, испачканный кровью, – такие же платки покупал себе Фелисьен. Но все это не могло служить прямым доказательством, а оно было мне необходимо. Наконец удача мне улыбнулась. Однажды меня навестил Жорж Дюгриваль, а тебя, по счастью, не оказалось в тот момент в «Клематисах».

Жером вздрогнул и даже не стал скрывать тревогу. Его лицо побледнело от страха.