Книга Полиция на похоронах, страница 70 – Марджери Аллингем

Дядя Вильям открыл первую из трех дверей.

— Это здесь, — сказал он. — Эти две комнаты потом объединили. Здесь были детские спальни, а теперь здесь хранится всякий хлам.

Он включил лампу. осветившую большое запыленное помещение. В нем все еще находилась кое-какая мебель, характерная для детских викторианской эпохи. На полу лежал потертый красный ковер, вдоль стен, оклеенных ужасными сине-зелеными обоями, стояли неуклюжие шкафы и комоды, окрашенные коричневой краской. Камин был закрыт большой решеткой, на стенах висели большие гравюры на религиозные темы, перемежавшиеся разноцветными текстами. Все здесь наводило тоску. Железные решетки на окнах, безусловно необходимые в этом помещении, были лишены каких-либо украшений. Кемпион невольно взглянул на окно наверху. Все полностью соответствовало описанию Джойс. С пыльного окна одиноко свисал шнур, и было совершенно ясно, что основная часть веревки, к которой прикреплялся другой конец шнура, была оборвана. Сохранившийся кусок, будучи толще и грубее, чем обычные бечевки для открывания окон, напоминал бельевую веревку.

Вильям этого, казалось, не заметил. Он осматривался по сторонам.

— Вот он, этот чемодан, — сказал он, указывая на стоящего в углу кожаного мастодонта старинного вида, на котором размешались глобус и связки книг. Он молча направился к чемодану, стараясь соблюдать тишину, и Кемпион последовал за ним. Когда они убрали все, что им мешало, дядя Вильям поднял крышку.

Кемпион с любопытством заглянул в чемодан. Оттуда пахнуло затхлостью и вылетела моль. В чемодане лежали пара шнурованных высоких ботинок, форма цвета хаки, бриджи для верховой езды, две пары широких спортивных штанов, широкий ремень и медная каска. Дядя Вильям по очереди извлекал все эти предметы и укладывал их на полу.

— Вот, — проговорил он, когда показалось дно чемодана, — револьвер здесь.

Кемпион стоял рядом с ним. Он взял в руки кобуру и расстегнул ее. Внутри были старые тряпки и больше ничего.

— Боже мой! — воскликнул дядя Вильям.

Вернувшись в утреннюю гостиную, дядя Вильям снова начал выказывать признаки сильного беспокойства. Сеточка кровеносных сосудов на его лице стала более заметной, и его силы, казалось, были почти на пределе.

— Револьвера и след простыл, Кемпион, — хрипло произнес он. — В этом доме происходит что-то ужасное.

Его собеседник подумал, что давно пора это было заметить, но тактично промолчал.

— Там было еще несколько патронов, — продолжил дядя Вильям. — Я теперь вспомнил. Они лежали на дне кобуры. Мне действительно крышка, если об этом узнает полиция. — Он понизил голос и уставился на Кемпиона увлажнившимися от волнения голубыми глазами. — Им известно, какой пулей был убит Эндрю? — спросил он. — Вы не знаете? Это ужасно… просто ужасно.

Он уселся в свое зеленое кресло и бросил тоскливый взгляд на пустой графин из-под виски.

— Хотел бы я знать, где скрывается этот мерзавец, — вдруг заговорил он. — Интересно, может ли Скотланд-Ярд кого-нибудь найти в течение одного дня? — Он взял себя в руки. — И все-таки я, наверное, не должен был рассказывать о Джордже. Только из-за того, что я назвал его имя полицейскому, старуха меня пилила целых полчаса. Меня это бесит, — продолжал он, и его лицо залилось краской гнева. — Почему я должен терпеть столько беспокойства и огорчений лишь для того, чтобы прикрывать какого-то негодяя, который ни дня в своей жизни не работал честно? Он, наверное, проник в дом, взял револьвер и прикончил Эндрю. Если, конечно, Эндрю был застрелен из моего оружия. Это ведь еще не установлено, правда?