Книга Патологоанатом. Истории из морга, страница 109 – Карла Валентайн

Не прошло и часа, как я встретила на пороге прозекторской людей из службы забора тканей, которые принялись объяснять мне, что они, собственно, собирались делать. Они оба были такие милые и веселые! Джонни, полноватый крепыш лет тридцати с каштановыми волосами, был просто счастлив ответить на все мои вопросы, потому что девушка, приехавшая с ним, Соня, была его практиканткой. Во время обсуждения она могла научиться чему-то новому.

– Значит, вам надо было приехать именно сегодня. Это не могло подождать до завтра? – спросила я, извлекая труп донора из холодильника. – Я без претензий, просто спрашиваю.

Когда мы перевезли труп в прозекторскую, Джонни принялся отвечать.

– На забор большинства тканей нам отводят сорок восемь часов, но если донор поставил галочку вот в этом квадратике, – Джонни показал мне заполненный бланк, – то нам приходится шевелиться быстрее, потому что в этих ситуациях в нашем распоряжении всего двадцать четыре часа, и мы должны уложиться в этот срок, и чем раньше, тем лучше, потому что такие трансплантаты лучше приживаются.

Когда из трупа изымают ткани с целью пересадки, то это называют забором тканей. В данном случае, речь шла о коже и костях, и каждый человек имеет право завещать для трансплантации именно эти органы, поставив галочку в определенном квадратике соответствующей анкеты. (Сухожилия и сердечные клапаны могут завещать только люди моложе шестидесяти лет). Правда, все это отнюдь не означало, что взятые ткани непременно будут использованы для трансплантации. Это зависело от того, не страдал ли донор при жизни какими-то определенными инфекциями, или нет ли на коже или костях каких-либо повреждений. Конечно, одним из факторов является степень разложения. Именно поэтому из трупов забирают больше тканей, чем реально нужно реципиентам.

– Некоторые люди не знают, что могут пожертвовать свою кожу еще при жизни, – говорил, между тем Джонни, надевая халат и фартук. – Вы знаете, например, что люди, потерявшие вес и у которых обвисла кожа, могут отдать излишек для трансплантации?

Я не имела об этом ни малейшего понятия, ведь я всегда была сосредоточена на мертвых.

– Это и в самом деле, превосходная идея, я никогда об этом не думала, – ответила я, глядя, как он открывает ящик с инструментами для забора кожи и костей.

Один из инструментов был похож на бритвенный станок из нержавеющей стали с массивной головкой. Джонни достал электрический шнур с вилкой и вставил ее в станок.

– Это дерматом, он похож на бритву с осциллирующим лезвием, – объяснял Джонни, одновременно оглядывая покойника и выбирая самое лучшее место для забора кожи. Судя по всему, это место не будет видно после реконструкции, потому что Джонни явно примерился к бедрам. Дерматом зажужжал, и так как он был электрический, то Джонни удавалось срезать с бедра ровные прямоугольники кожи одинакового размера и толщины. По ходу дела, он рассказал, что ручные дерматомы такого качества не обеспечивали – лоскуты кожи выходили не такими ровными.

Это было просто невероятно – наблюдать, как он срезал с бедра длинные полосы кожи, вместе с подкожным жиром и волосками, сверкавшими в свете люминесцентных ламп, а потом передавал практикантке, укладывавшей их в специальные контейнеры.

– Что будет с ними потом? – спросила я, не скрывая восхищения.