Книга Патологоанатом. Истории из морга, страница 79 – Карла Валентайн

Одной из моих обязанностей, как старшего техника морга, стала обязанность хоронить умерших детей.

Этого я, честно говоря, не ожидала.

В каждом госпитале есть центр брошенных детей, так же, как это было и в «Метрополитен», но я не знала, насколько тесно сотрудничают эти два учреждения. Например, если центр был завален бумажной работой, а у нас было относительно спокойно (не подумайте, что такое случалось часто), то одна из нас поднималась наверх – помогать. Это была полезная для нас практика, так как мы узнавали все подробности и обстоятельства смерти, а, кроме того, учились решать административные вопросы, связанные со смертью.

У многих госпиталей есть фонд, который используется для оплаты самых дешевых похорон. Это касается неопознанных трупов, а также умерших, чьи родственники не в состоянии оплатить погребение. После представления соответствующих документов, им оказывают финансовую помощь из фонда. Прощание с умершими взрослыми происходило наверху. То, что приходилось делать мне с умершими детьми, я делала в подвале. Я не думала, что будет много ситуаций, в которых родители не захотят сами организовывать и проводить похороны своих детей – я хоронила всех умерших эмбрионов старше 24 недель беременности, а всех, кто умирал на более ранних сроках хоронила Шэрон – но оказалось, что это весьма распространенное явление, и мне приходилось хоронить от десяти до пятидесяти детей в месяц. Я не ожидала такого потока, потому что многие похоронные конторы делают большие скидки на детские похороны, и они обходятся родителям дешевле, чем обычное погребение, но реальность была именно такова.

Организация таких похорон требовала составления множества документов, как и все, что сопряжено с работой морга, а также тесного контакта с конторой Андерсон – Морган, которая брала на себя практическую часть осуществления церемонии. Бланки требований на похороны я получала в службе оставленных трупов через отделение патологии беременности, потом шла в морг, открывала холодильник и находила труп, чтобы оценить его размер. В похоронное бюро Андерсон – Морган их отправляли во временных картонных гробах, и выглядело это очень странно. Выбирать эти гробики входило в мои обязанности. Маленький ребеночек восемнадцати – девятнадцати недель? Гроб величиной с обувную коробку для четвертого размера. Новорожденный нормального размера? Коробка для тринадцатого размера. Чем старше ребенок, тем больше временный гроб, и тем тяжелее мне было понять, почему родители покинули свое умершее дитя. Я знала все детали, и рассылала родителям почтовые и электронные письма, извещая их о месте и времени похорон, на которые они, при желании, могли приехать.

Эти крошечные трупики, которые я называла «мои дети», собирали в течение месяца, и я лично надзирала за этим процессом – это было мое участие в прощании с этими нежеланными ангелами. Я проверяла каждый гробик, каждую бирку, вычеркивала имя из списка и вручала агенту бюро весь груз, который укладывали на взрослую каталку и накрывали эластичной попоной. В этот момент я мысленно произносила свое последнее «прости».

Когда приезжали агенты похоронного бюро забирать трупы взрослых, процедура была, в принципе, такой же. Мы открывали дверь, немного болтали о том, о сем, одновременно, проверяя, чтобы были в порядке все документы, привезенные агентом, а потом помогали грузить труп на каталку и покрывать его такой же эластичной попоной. Мы ставили подписи на документах, потом стирали написанное черным маркером имя с панели холодильника, и агент похоронного бюро отправлялся в свой веселый путь. Было довольно трудно проявлять дружелюбие ко всем из них, особенно к тем, кто любил поболтать, как раз в тот момент, когда ты была по уши занята вскрытием, от которого пришлось оторваться для выполнения всех формальностей. Именно этим, я помнится, занималась и в «Метрополитен». Это не проявление злобности характера, просто голова обычно занята другим делом, от которого не хочется и нельзя отвлекаться.