Книга Легенда о мертвой Джинни, страница 116 – Энни Кей

Отец Мид в своей предсмертной записке признавался в связи с Джинни Харди. Ей было пятнадцать лет, а он был взрослым мужчиной, к тому же священником. Он признавал ее неродившегося ребенка своим. Более того, именно этим он объяснял убийство Гарольда: как возмездие за то, что он, отец Мид, когда-то воспользовался невинностью Джинни. Кто именно его убил, он не уточнял, и возникали сомнения в том, что он это знал или его это действительно волновало, потому что средоточием его признания было чувство раскаяния и самобичевания.

Похищение Хоуп объяснялось в письме доступнее всего: после потери внука дед не нашел ничего лучше, чем заполнить пустоту в сердце и доме и забрать ребенка из другой семьи. Но, опомнившись, решил подбросить малышку туда, где ее точно должны были скоро найти, что и случилось. И та простота, с которой он писал об этом, сводила меня с ума и вынуждала сомневаться в правдивости его слов даже больше, чем признание в связи с Джинни Харди. Ведь я встречалась с ним дважды после смерти Гарольда, и меньше всего отец Мид был похож на человека, потерявшего покой и сон, а особенно планирующего киднеппинг или уже его совершившего.

В письме он внезапно выразил благодарность Маделин Стоун. И не уточнил, за что. Благодарность. Мне.

Конечно, ни Питерса, ни Майлза не удовлетворило мое непонимающее блеяние на эту тему. Я предположила, что он благодарил за поддержку своей семьи после смерти Гарольда. Но едва ли я была в этом порыве одинока. Детективы предполагали, что мои творческие и в некоторой степени детективные изыскания разбередили его старые раны, его наконец-то замучила совесть, а смерть внука стала последней каплей, доведшей его психическое состояние до предела.

Вот только мне отец Мид не показался истерическим персонажем. Я даже гораздо больше была готова поверить в то, что он связался с маленькой девочкой двадцать лет назад, чем в то, что сейчас вдруг не выдержал давления моих расспросов и даже такой шокирующей смерти на башне единственного внука.

Отец Мид спал с Джинни Харди. С принцессой, которую все обожали, которой все восхищались, которой все завидовали. С девочкой, которая могла выбрать себе абсолютно любого парня, а выбрала… женатого священника?

Интересно было узнать мнение об этом Мэри. Ее шокировало даже мое упоминание беременности Джинни – как бы она отреагировала на то, что отцом ее ребенка был отец Мид? Детективы настрого запретили мне под угрозой уголовной ответственности разглашать подробности нашего разговора («Джей Си, конечно, не в счет», – немедленно решила я).

Свежие воспоминания о Джинни Харди не могли не вернуть мои мысли к Генри. Мы не виделись совсем недолго, но каждый час его молчания без обещаний встреч и даже телефонного разговора давил на меня. Мне казалось, что с тех пор, как нашлась крошка Хоуп, прошло несколько дней, а километры расстояний и событий отбросили меня из жизни Генри Харди так далеко, что я едва ли чувствовала себя вправе прийти к нему домой так свободно, как могла это сделать совсем недавно.

Детективы наверняка обратили на него самое пристальное внимание в свете предсмертной записки отца Мида: если кто-то и стал бы мстить за поруганную честь Джинни Харди, то, очевидно, первым кандидатом становился ее брат. Мне безумно захотелось оказаться рядом с Генри в тот момент, когда Питерс и Майлз сообщили ему новости, но, конечно, я не могла настаивать на своем присутствии.