Книга Фейк, страница 41 – Нана Рай

Алекса прячет лицо в ладонях.

– Ну, ну, Сашенька, – тихо успокаивает ее Галя, но никакие слова сейчас не выразят необходимое ей утешение.

– Хорошо! – Клим хлопает по столу. – Если допустить, что это не тупая шутка Даниила, – они молча переглядываются, и в их взглядах сквозит скорее усталая злость, чем участие, – то это настоящая мистика.

– А что если это папа? – Злата резко выпрямляется. – Что если он через Даню пытается с нами общаться? Есть же люди, которые способны воспринимать потусторонний мир. Может, Данька тоже такой… необычный, – замявшись, добавляет она.

– Спасибо, – бурчит он.

– Занятная версия, но тогда почему именно это слово? «Убийца»? – Галя внимательно скользит взглядом по их лицам. – Отец ведь покончил с собой, разве нет?

Она отпускает Сашу и нервно вытирает вспотевшие руки. Она не виновата, она не виновата… Но страх сводит ледяные пальцы, и в отчаянии Галя вцепляется в горячую кружку, чтобы скрыть позорную дрожь.

– Вообще-то, – медленно и неохотно начинает Арсений, – сегодня ко мне приходила Виктория Евгеньевна – наш следователь, и показала результаты экспертизы.

– И что? – напряженно перебивает его Саша, на минуту оторвав ладони от лица.

– А то, что либо наш отец был наркоманом, либо его убили, подсыпав в еду или напиток сильный запрещенный галлюциноген. Его называют «Поцелуй серафима». Еще есть научное название, но мой мозг отказывается его вспоминать. Доза, обнаруженная в крови отца, была летальной. Даже если бы он не выпрыгнул из окна, умер бы от передозировки… – Голос Арсения хрипнет, словно он кается в тяжком преступлении. – Отсюда те видения, которые преследовали отца перед смертью. Лизонька и Святослава. И его безумство. Виктория сказала, что «Поцелуй серафима» вызывает приступы агрессии, так что, можно сказать, нам повезло, что Лек-си осталась жива. Отец мог убить ее перед смертью.

Как тяжело дышать… Галя со свистом втягивает воздух, но он будто без кислорода. Дышит, а надышаться не может. Перед глазами кадрами мелькают картинки.

Звон натертого бокала…

Рубиновое вино льется…

Порошок ложится белой пленкой…

– Галя, Галочка!

Над ней мельтешит бледное лицо Златы, а чьи-то крепкие руки поднимают ее наверх.

– Поэтому я и не хотел вам говорить, но обстоятельства вынудили, – вздыхает Арсений и осторожно усаживает Галину на стул. – Ты как? Сколько раз тебя просить не принимать все близко к сердцу.

– Нет, я… – Галя берет из рук Златы стакан с водой и делает крошечный глоток.

Потерять сознание после такого признания – подписать себе смертный приговор, но она и это умудрилась сделать.

– Подождите-ка! – восклицает Клим. Его глаза подозрительно щурятся. – Что значит «отцу что-то подсыпали»? В тот вечер у нас был семейный ужин, потом он планировал собраться в зале, как всегда. Кроме нас дома никого не было!

– Правильно мыслишь, брат, – угрюмо кивает Арсений.

– Нет, нет, нет! – Злата пищит и в ужасе отшатывается от стола.

– Это не мог быть кто-то из нас, – хрипит Галя. – Это просто невозможно.

– А вот и возможно! И я точно знаю, кто именно!

– Злата, прекрати! – Арсений сжимает плечо Галины, словно боится, что она снова потеряет сознание. – Лекси не убийца. Она рисковала своей жизнью, когда пошла в комнату отца. Вряд ли тот, кто подсыпал ему наркотик, сделал бы подобную глупость.