Книга Стихея, страница 172 – Нана Рай

Эллиот? – Дрожащими руками Мари перевернула любимого на спину и охнула. Спереди его свитер был залит кровью, а лицо казалось восковым в отблесках костра.

– Нет, ты не можешь умереть! – Слезы обжигали лицо, смывая грязь и пот.

Мари уже не помнила, когда плакала в последний раз. Это было в этой жизни? Или в прошлой? Или множество жизней назад? Но вместе со слезами из груди вырвалась сдерживаемая боль. Такая сильная, что Мари захлебнулась в ней.

Брат! – К ним подползла Дейзи. Спутанные лиловые волосы скрывали половину лица, на подбородке расплывался кровоподтек. – Нет, Эллиот! – Она разревелась, как ребенок. Громко, исступленно. Дейзи целовала лицо брата, пока Мари в отупении смотрела, как кровь вытекает из тела возлюбленного.

Отойди! – Тихий приказ Элизабет никак не подействовал на Дейзи, и тогда уже Ребекка мягко, но настойчиво оттащила девушку от брата. Матери тоже досталось от удара. С виска по лицу стекала струйка крови.

Он потерял много крови. – Элизабет опустилась на колени, морщась при каждом движении, и осторожно приподняла свитер. – Ублюдок попал в печень. Времени мало. Даже регенерация Эллиота не справится с таким.

Дрожащими руками она достала баночку, толстым слоем нанесла остатки мази на рану и попыталась зажать руками. Ничего не происходило. Кровь продолжала сочиться сквозь пальцы. Чудодейственного исцеления не происходило.

– Почему не помогает? – Дейзи перестала вырываться из рук Ребекки и обмякла у нее в объятиях.

– Не знаю. Видимо, нужно время, – прохрипела Элизабет.

Мари молчала. Она сжимала похолодевшую руку Эллиота, ощущая, как жизнь вытекает из него вместе с кровью. Ее платье намокло и приобрело цвет земли. Мерзлая почва вгрызалась в кожу острыми зубами.

Как часто Мари теряла любимых? В прошлый раз она сошла с ума от горя. А в этот раз даже на это не хватает сил.

Она ощутила на себе пытливый взгляд, в котором не было ни грусти, ни радости. Одно равнодушие. Мари повернула голову и встретилась взглядом с Камиллой. Та стояла поодаль, не вмешиваясь, словно отдавая дань умирающему.

– Ты рада? – прошептала Мари.

Я уже давно не испытываю никаких чувств, кроме ярости, Мелисса. Мне не нужны вы. Я хочу освободить город.

Мари заметила подползшего на четвереньках к теплу костра Уильяма. Он дрожал то ли от страха, то ли от холода. Волосы на голове слиплись от крови, – видимо, ударная волна хорошо припечатала его о камень, потому что парень даже не мог встать на ноги. Зато окровавленный кинжал словно прирос к его руке.

Мари скривилась:

Тогда почему ты не направишь свою ярость на него? Ведь именно он обрек тебя на века мучений и заставил страдать от гнева, который зародился в пламени инквизиции.

Камилла вздрогнула и резко обернулась. Она глядела на Уильяма так, словно видела впервые. А затем взвизгнула, и от ее голоса чуть не лопнули барабанные перепонки:

– Ноэль!

– Нет! Я не он! – Уильям лбом прижался к земле и накрыл голову руками. В лезвие кинжала блеснуло пламя.

Огонь вырвался из ладоней Камиллы, и громкий вопль Уильяма оборвался так же резко, как и начался. Когда огонь погас, на месте парня осталась лишь горсть пепла. Ее подхватил ветер и, убаюкивая, развеял над городом.

– Теперь ты точно свободен, Ноэль, – прошептала Мари.

Камилла еще раз коротко глянула на них и стала спускаться в город. Она не собиралась отступать от плана. Луна все еще стояла в зените, ночь только начиналась.