Книга Поглощенные туманом, страница 118 – Нана Рай

Свет слепящим пятном падает на лицо, ширится в разные стороны и вскоре заливает всю комнату. А голос, следующий за ним, терзает душу Ники.

– Доброй ночи, Верóника. Видимо, я переборщил с хлороформом, и ты проспала всю дорогу и еще несколько часов.

– Сейчас… – только и может просипеть Ника.

Зрение неохотно восстанавливается, и она видит полупустую комнату. По серым глиняным стенам бегут тонкие трещины, черепичная крыша в некоторых местах провалилась, запуская внутрь прохладную свежесть. Диван, на которм лежит Ника, видала времена и получше. Ткань грязно‑мышиного цвета обнажает подлокотники, а из матраса возле головы торчит кривая ржавая пружина.

– Сейчас глубокая ночь, моя дорогая. Точнее, скоро рассвет. И никто не знает, где ты находишься. Никто. Кроме меня.

Ника жмется к спинке и старается уравнять дыхание, но слезы сбегают из темницы и крохотными пленниками капают на потертую ткань дивана. Один раз она ускользнула от Габриэля. Но дважды просить у судьбы спасения безнадежно.

Мужчина закатывает рукава плотной рубашки темно‑гранатового цвета и берет в руки тщательно наточенный нож. Он переливается искорками в свете большого фонаря, который стоит на шатком столе.

Ника умрет. С этим надо смириться. Но перед смертью она имеет право знать правду.

– Это ты убивал девушек?

Габриэль смотрит на Нику, будто видит пришельца, а затем громко хохочет. Подходит ближе и рывком сажает ее. Холодное лезвие проскальзывает по ее щеке.

– Глупее вопроса я не слышал. Девчонок убивал твой граф, с которым ты целовалась на потеху всему городу. Я не убийца, я – садист.

– Не верю.

– Да мне плевать веришь ты или нет. То, что требовалось от этой семьи, я получил. Ты – здесь. Больше мне ничего не надо.

Грубый, жаркий поцелуй опаляет губы Ники. Она стискивает зубы, но язык Габриэля прорывается дальше, будто высасывает из нее жизнь.

Считай до десяти. Считай… Один, два, три…

Умоляет себя Ника. На цифре шесть Габриэль отрывается от нее, и она жадно глотает воздух.

– Соскучилась, девочка. – Он шипит ей прямо в лицо.

Ника молчит, боясь, как бы ее не вырвало прямо на пол.

Габриэль выпрямляется и, так и не дождавшись от нее ответа, наотмашь бьет по лицу. Щеку опаляет. Ника валится на бок и то ли стонет, то ли кричит. Слезы не смывают боль, а лишь усиливают.

– Не играй со мной в молчанку, милая. – Жесткие пальцы хватают Нику за лицо, и возле ее глаза замирает лезвие. – Ты знаешь, я люблю беседы. Поэтому, если не хочешь, чтобы я и правда стал Итальянским Потрошителем, говори.

– Хо‑ро‑шо, – хрипит Ника и вздыхает, когда Габриэль отпускает ее. – Ты должен был умереть, – бормочет она первое пришедшее на ум.

Мужчина вновь сажает ее, словно куклу.

– Да. Ты проломила мне череп. На мое счастье – неглубоко, но все равно пришлось ставить титановую пластину, – Габриэль подтаскивает к дивану стул и садится рядом, – и убить лучшего друга. Знаешь, чего стоило подсыпать ему яд? А ведь он спас меня. Я даже не помню, как дотянулся до телефона и объяснил ему, где нахожусь. Не помню, как попал в больницу. Но после реабилитации он стал задавать ненужные вопросы. Поэтому у меня не осталось выбора. Это ты виновата в его смерти. Ты! – Очередная вспышка ярости, и в живот Нике прилетает кулак. Она сгибается пополам и заходится в кашле, который перерастает в стон. – Ты убила его! – орет Габриэль.