Книга Поглощенные туманом, страница 19 – Нана Рай

– Люса говорила, что вашего прадеда подозревали?

– Вот именно. Подозревали. Но доказательств не нашли. Викензо был сумасшедшим и выгнал всех слуг за то, что они распускали слухи. Оставил только деда Люсы. Я не верю, что это он. Викензо жил еще долго после того, как убийства прекратились. Нет. С настоящим Потрошителем что‑то произошло, иначе бы он не прекратил убивать. Его жертвы были из разных городов. Он находил их по всей Италии и привозил сюда. От такой мании нелегко избавиться.

– А теперь кто‑то повторяет за ним, – шепчет Ника.

Становится холодно, хотя еще совсем недавно было душно.

– Если это так, лучше не выходите из замка. – Стефано встревоженно смотрит на нее.

– Почему? Я ведь не буду гулять ночью.

– Вам не стоит знать. Просто верьте мне на слово. Если хотите, я составлю компанию, но не смейте выходить одна. Теперь это опасно. – Мужчина пытается скрыть тревогу, но она выдает себя легким прищуром и потемневшим серебром в глазах.

– Вы меня пугаете.

Ника смотрит на фотоаппарат, чтобы отвлечься от напряженного разговора, но слова Стефано продолжают эхом звучать в голове.

– Простите, я не хотел. Будем надеяться, его скоро поймают.

– Думаете, подражатель окажется не таким ловким?

– Не знаю. Но, возможно, полиция выросла за последние сто лет.

– Полиция… – Ника не может утаить грусть в голосе.

Она звенит, как натянутые струны на скрипке. Неминуемо.

– У вас был печальный опыт? – Стефано пытается заглянуть ей в лицо, но Ника опускает голову еще ниже. – Вы так произнесли это слово.

– Поверьте, если я начну рассказывать все, что произошло в моей жизни, одного дня будет мало.

– Разве мы куда‑то спешим?

Вопрос мужчины тонет в водовороте ощущений. Ярко‑оранжевые языки пламени играют друг с другом в камине, и тепло касается озябших рук, вечно холодных в любую погоду. Едва уловимый запах поленьев, под пальцами гладкие подлокотники кресла. На коленях – привычная тяжесть родного фотоаппарата. Если думать о настоящем, прошлое не настигнет врасплох.

– Ника, расскажите о себе. Когда вы начали фотографировать?

Она осмеливается посмотреть на Стефано. Его сосредоточенный взгляд внушает доверие, что он и правда хочет слышать.

– Мне было восемнадцать. До этого возраста я не знала, чем хочу заниматься в жизни. Плыла по течению, как брошенная бутылка, и ждала, когда однажды меня прибьет к берегу.

– И что же вас подтолкнуло?

– О, – Ника гладит черную поверхность камеры, – это был удар в спину.

– В смысле?

– Погибла моя подруга.

За окном идет дождь – ее фраза звучит именно так. Сухо. Без эмоций. Очередной неопровержимый факт.

– Сожалею.

Стефано осторожно пытается прикоснуться к руке Ники, но она прижимает ее к груди, и он стискивает пальцами воздух.

– Незачем. – Ника заполняет неуклюжую паузу. – Я долго мирилась со своей совестью, потому что был шанс предотвратить ее гибель. Но я не смогла. Она умерла, и прошлое не изменить. Поэтому я стала фотографировать. Хотела научиться замораживать время: счастливые моменты, красивые закаты, живых людей… И у меня получилось. – Она робко улыбается. – Даже сейчас на пленке навсегда застыл тот момент, когда вы спали возле камина. Никто не умеет останавливать время, а я могу, – с тихой гордостью произносит Ника.

Стефано молчит, и треск поленьев заполняет комнату.