Онлайн книга «Занавес памяти»
|
– Ну? Убедилась, писательница? – вновь торжествующе обратился Милонопоклонов к Кате, словно угадав ее невеселые мысли. – Слушай всегда меня в Кукуеве. Уважай меня! Целее будешь со своим Крутым. А ты, ястреб… ну, теперь твой черед. Пользуйся моей добротой, спрашивай подозреваемого в убийстве и про прочие интересующие вас делишки. – Катя, лучше ты. – Гектор с высоты своего роста наклонился к Карпову… Кате показалось, он сейчас расстегнет пресловутые пластиковые стяжки на его запястьях. Они почему-то вызывали у нее почти физическое омерзение, хотя Катя прежде сотни раз видела на преступниках обычные полицейские наручники. Но стяжки Милона Поклоныча… вызывали у нее тошноту. Однако Гектор глянул на бывшего участкового, затем на молчаливого Полосатика-Блистанова, выключившего камеру мобильного, и не освободил фигуранта. – Карпов, расскажите нам про улику, найденную Харитовой в доме ведьмы. Помните, вы о ней нам упоминали? – обратилась Катя к убийце Улиты. – А зачтется мне? – вопросом ответил Карпов. – На небесах, – ухмыльнулся Милонопоклонов. – Давай, давай цеди… Не то опять у меня огребешь. – Ты прямо сразу по сопатке, – пробубнил свойски Карпов. – И раньше меня мордовал все, Савку-то, труса подельника, не трогал, а меня бил… Гильзу она нашла тогда у калитки. – Гильзу? – насторожилась Катя. – От какого оружия? – А почем Улитке знать? Она нам с Савкой потом призналась: куст она выдрала у калитки, сорняк, потащила бросать в воду с Кручи, а махонькая железяка оттуда и выскочила. – Она забрала гильзу? – уточнила Катя. – На черта ей она? Она тогда обоссалась на Круче. Сказала нам с Савкой: закопала гильзу. От греха. – А что она взяла оттуда себе? – не отступала Катя. – Ничего. – Карпов пожал плечами. – Зачем она вырвала куст у калитки? – Катя глянула на Гектора – тот слушал серьезно. Видимо, тоже вспомнил деталь из протокола осмотра места убийства: «Небольшие участки освобожденной от дерна земли возле калитки». Оказывается, там росли сорняки, выкорчеванные Улитой. – Она об гвоздь ржавый в калитке руку рассадила тогда в спешке, кровушка ее на кусты закапала, она струхнула – менты ведь по крови многое могут определить. Возьмут и ей убийство Генки-цыгана пришьют, помня про ее ходки на зону. Она куст тот в реке утопила. И другой тоже. – А почему? – настаивала Катя. – Она нам с Савкой тогда твердила: на том кусте и рядом с ним тоже на листьях кровь была. – Кровь? Не ее? – Не-а, чья-то чужая, засохшая уже. И много! Улитка сказала, все листья в пятнах. Некогда ей было разбираться. Она все сорняки окровавленные вытащила с корнем из земли и с Кручи в реку швырнула. – У меня еще вопрос к вам, Карпов. Вспомните, пожалуйста, вы со своим приятелем Савельевым, когда нашли Серафима на лесной дороге, его к себе домой не приводили? – Нет. – А ваш дом и одиннадцать лет назад выглядел похоже? Голубой колер и наличники резные? – уточняла детали Катя. – А то! От матери и бати покойного… наследство мое – хоромы. Голубеньким его еще батя покойный красил полвека назад. – Тусклые глаза Карпова затуманились от воспоминаний. – Точно вы не приводили мальчика сюда, к себе, перед походом в опорный пункт? – настаивала Катя. – Вспомните, пожалуйста! Вдруг покормить его здесь хотели сначала? – А чем мне Волчонка насытить? Мне тогда самому жрать нечего было, – хмыкнул Карпов. – Вы б видели его тогда в лесу: зверенок сущий! Кормить нам с Савкой еще его здесь! Да он нам бы либо руку оттяпал, либо в горло вцепился. Я вообще тогда хотел его на хрен в лесу оставить, да Савка струсил: найдут другие, на нас же Волчонка потом и повесят, мол, мы его украли да это… надругались! Мы и потащили его поэтому сами в опорный. Эй… дай мне еще курнуть, затянуться, кое-что вам… бонусом открою… любопытное… |