Книга Занавес памяти, страница 156 – Татьяна Степанова

– Что стряслось? – тихо спросил он. – Серафим, почему он на тебя напал с ножом?

Симура и ухом не повел. Ноги его вдруг подогнулись, и он осел на пол рядом с диваном, положил руку на тигриный хвост, спустившийся с кожаных подушек. Непроизвольно сжал в кулаке – поймал тигра за хвост…

– Он вам не ответит. Он на грани конфабуляции. – Гектор встал рядом с Ишханом, отсекая его от Кати. – Малоизученный психический феномен. Спасший его разум после страшных событий, происшедших с ним, его отцом и вашим родичем, тогда тоже мальчишкой, на Круче одиннадцать лет назад. И вами, Тигран. И вы были тогда вместе с ними.

– Вы с ума сошли! Что вы несете! – воскликнул Тигран.

– В прошлый раз вы нам бессовестно солгали, – продолжил Гектор. – Ишхана Рустамзаде не уродовали в родных горах на азербайджано-армянской границе. Он получил раны на лице и руках здесь. И вы отлично знаете, где и при каких обстоятельствах. Его видели на велосипеде по дороге к дому ведьмы в тот день. А после, уже с забинтованным лицом, – в вашем «крузаке», когда вы спешно увозили его из Кукуева – от полиции и ее вопросов.

– С нами здесь капитан Блистанов, – подхватила Катя. – Он в отпуске. Но все равно при исполнении. Мы с мужем еле уговорили его после инцидента с ножом не вызывать на место происшествия местных коллег и не сдавать им вашего родственника с финкой.

– Вам бы лучше правду нам изложить, гражданин Таранян, – вставил свои пять копеек и Полосатик-Блистанов суровым тоном «настоящего полицейского». – Факты не в вашу пользу. Старое дело – это одно. Но в Кукуеве зверски убит мой коллега майор Буланов.

– В Кукуеве говорят, что уже задержали из-за убийства Буланова мужа его бывшей любовницы-прокурорши, – быстро возразил Тигран. – Гурмыжского посадили! В курсе вы, всезнайки приезжие, наверняка, кто он и кем когда-то доводилась Буланову его покойная супруга. А Гурмыжский недавно лишь из тюрьмы освободился, куда его Кроликовод из-за своей Руфины Барыни упек!

«Барыня Руфина – прозвище Гурмыжской. – Катя смотрела на тигровую шкуру Тиграна Тараняна. – И до сих пор оно на слуху здесь, а сама Барыня-прокурорша… давно на кладбище».

– Наш друг абсолютно прав. Факты не в вашу пользу, Тигран, – почти сочувственно изрек Гектор. – Именно вы сорвали весь банк после смерти школьного товарища и компаньона Гены-цыгана. Все вам досталось. Вас годами в Кукуеве исподволь подозревали в его устранении. Без улик, без доказательств. А сейчас они есть. Он – главное доказательство. – Гектор кивнул на распростертого на диване Ишхана. – Ваш витязь карабахский в тигровой шкуре. Тогда – пацан двенадцатилетний, но кладезь ценнейшей информации.

– Вы с ума сошли! – повторил Тигран, уже теряя самообладание. – Я не убивал Гену! Серафим! Да взгляни же ты на меня! Я не убивал твоего отца!

– Не кричите. Не врите, – оборвал его Гектор. – Ваш маленький воспитанник был ранен, пострадало его лицо, а вы тогда даже не отвезли его в здешнюю больницу! Его бы зашили, сделали ему пластическую операцию, спасли бы от уродства. Но вы побоялись вмешивать врачей, сами его кое-как перевязали и поволокли в Карабах или, возможно, с рук на руки передали родне где-то подальше от Кукуева, а родственники спрятали Ишхана в Шуше или Степанакерте на долгие годы. Если бы вы не замочили вашего компаньона Елисеева, разве бы вы так поступили со своим приемышем?