Книга Занавес памяти, страница 171 – Татьяна Степанова

– А правда в том, что я убила твоего отца по причине… Да он вознамерился нас всех тогда разорить, а меня вышвырнуть из дела всей моей жизни! Из цеха! – выкрикнула Раиса Фабрикантша.

– Цеха по производству упаковки и тары для супермаркетов? – невозмутимо уточнил Гектор.

– Можете издеваться сколько угодно, но для меня цех был и есть смысл всей моей жизни, – отрезала Раиса. – Я всю себя отдала производству и делу. Ничто не радовало меня больше, чем шум поточной автоматической линии сборки. Солнечный свет, льющийся сквозь окна, вся промышленная эстетика механики, умноженной на компьютерный разум… Заводская жизнь… Современная техника… Симка, тебя завораживают числа, математика – это мои гены в тебе. Меня всегда приводили в восторг расчеты, чертежи, схемы, планы нашей линии сборки… Роботы маленькие, помощники и друзья… А твой отец от неуемного мужского самодурства решил меня лишить смысла жизни. Отнять мой цех! Продать его «до кучи» вместе с частью бизнеса, фабрикой и фермой! Я однажды заикнулась, мол, уступи цех мне, мой босс, мой бывший… мой зятек… А я поднатужусь, наберу кредитов и постепенно выплачу тебе его стоимость. Он глянул на меня, словно я дура тупая и несу сущий бред. И я поняла: он не достоин больше коптить небо. Не бабло он на продаже выручит, а получит от меня в подарок четыре метра землицы на погребение. Я знала: с Кручи Генка способен в одночасье сорваться в Москву к покупателям, к юристам, оформлять продажу доли бизнеса. Я голову сломала, выбирая способ устранения его с пути. Пришла к выводу: несчастный случай лучше всего. Безопаснее.

Раиса Фабрикантша вещала вроде бы спокойно, даже по-деловому. Но лицо ее дергалось, кривилось. А тон – сухой, дребезжащий, циничный – страшил Катю. Нет, не пугал, а ранил ее сердце. Они столько всего уже наслушались, выяснили… Ужасы, трагедии, казалось, куда уж больше… Но Раиса добавляла в кукуйскую тьму и свою щедрую лепту.

– Встретив его в тот день на стоянке с проституткой, я осознала: час пробил, пора действовать. Но я еще из осторожности выждала сутки, – продолжала Раиса. – Пусть перетрахается с шалавой в придорожных кустах, отправив Симку считать ворон – надолго его, Гены-цыгана, все равно не хватит, – рассуждала я тогда. Возраст у Гены не юный, затяжные секс-марафоны не для него. А судя по количеству бутылок водки и коньяка в тележке на стоянке, он продолжит пьянствовать на Круче уже сам, один. И пусть упьется в хлам… Мне легче с пьяным справиться. Я поехала на Кручу вечером следующего дня, после окончания смены в цеху. Меня никто не засек по дороге, но я все равно перестраховалась и оставила машину в лесу. Подошла к дому. Смотрю: калитка настежь, у забора валяется велосипед. Я решила, Гена новый приобрел в Тарусе для Симки, они ж, когда сбежали от моей дочурки Аксюты, вещи дома бросили. И комп Симкин тоже позабыли. А я загодя еще купила для внучка подарочек. Планшет. – Раиса вновь обернулась к притихшему, погасшему, но внимательно слушавшему Серафиму. – Думала: вручу – и внучок дома планшетом займется, заиграется. А я… если Гена не шибко пьян, напою его до свинячьего визга, уведу к обрыву, к лестнице, где лодочный сарай. И столкну его вниз. Если он сам шею при падении не сломает, я его добью – поленом, корягой, их полно на берег Ока выносит. Якобы он сам загремел с Кручи, с лестницы, по пьянке, башкой стукнулся и… пока-пока… похоронный марш. Я еще и «Скорую» ему вызову, она опоздает.