Книга Убийца в толпе, или Человек из очереди. Шиллинг на свечи, страница 172 – Джозефина Тэй

– Понятно. А теперь объясните пожалуйста, почему, практически идеально совершив убийство, вы теперь спокойно приходите ко мне, чтобы самой сунуть голову в петлю?

– Потому что вы подозреваете другого человека.

– Скажите уж прямо – потому что мы подозреваем Роберта Тисдейла. Он и есть истинная причина. А теперь, может – в качестве компенсации за потраченное на вас мое драгоценное время и в виде оправдания, – вы расскажете мне все, что вам известно о Тисдейле?

– Ничего мне о нем не известно. Кроме одного – на убийство он не способен. При любых обстоятельствах.

– Выходит, вы его хорошо знаете?

– Нет. Едва знакома.

– И вы не были, так сказать, друзьями?

– Нет, ни друзьями, ни любовниками, если вы это имели в виду. Бобби Тисдейл представления не имеет, что я существую на свете, он только однажды передал мне коктейль.

– И тем не менее вы поставили на карту свою жизнь, чтобы его вызволить? – спросил Грант более мягко.

Она предпочла не заметить этого и угрюмо ответила:

– Если я убила, почему за меня должен пострадать невинный?

– Я думаю, это зависит от того, насколько искушена в таких делах полиция. Мне кажется, вы нас явно недооцениваете, мисс Селлерс.

– Мне кажется, вы полные идиоты. Вы собираетесь арестовать невиновного. Гоняетесь за ним, как собаки. И не желаете верить, когда вам признаются в убийстве.

– Понимаете, мисс Селлерс, в деле всегда бывают некие детали, которые известны лишь полиции и не попадают в газеты. Вы же сочинили свою историю на газетной информации. Об одной такой детали вы просто не знали. О другой забыли.

– О чем это я забыла?

– О местопребывании Кристины Клей не было известно никому.

– А убийце?

– Конечно. В этом-то все и дело. А теперь извините, я очень занят.

– Вы не поверили ни одному моему слову.

– Неправда. Поверил, и даже не одному: ночь на вторник вы провели вне дома, вы, вероятно, в тот день действительно купались, а в среду, к середине дня, вы вернулись домой. Но все это еще не преступление.

Она неохотно встала и небрежным жестом вынула из сумочки помаду.

– Что ж… – подкрашивая губы, сказала она хорошо поставленным, «сценическим» голосом. – Моя попытка хоть немного прославиться провалилась, и мне не остается ничего другого, как до конца дней своих играть безмозглых блондиночек. Хорошо, что я купила обратный билет.

– Меня вам не одурачить, – сказал на прощание Грант, несколько повеселев, и распахнул перед ней двери.

– Тут вы, может, и правы, черт вас подери. Но насчет него вы глубоко ошибаетесь. Настолько глубоко, что, помяните мое слово, еще покроете себя позором до завершения этого дела.

С этими словами она с независимым видом проследовала мимо изумленного Уильямса и двух клерков и исчезла.

– Ну вот, – заметил Уильямс, – начало положено. Прямо какой-то ненормальный народ пошел, правда, сэр? Если бы мы обнародовали факт, что ищем пальто с оторванной пуговицей, то наверняка нашлись бы такие, кто сам оторвал бы пуговицу и притащил нам свое пальто. Просто так, развлечения ради. Словно нам и без того делать нечего. А дамочка не похожа на чокнутую, ведь так?

– Не похожа. Что вы о ней думаете, Уильямс?

– Из актрисуль, что играют в мюзиклах. Хочет получить известность ради карьеры. Молоток, а не дамочка.

– Вот и неверно. Играет в театре. Ненавидит свою профессию. Мягкосердечна до того, что готова жертвовать собой ради ближнего.