Онлайн книга «Арсен Люпен и Остров Тридцати Гробов»
|
Повторяю: в этом вся суть. Начиная с этого мгновения дорогу Ворского освещал яркий маяк. У него в руках была нить Ариадны. Содержание пророчества было для него неоспоримо. Оно стало его скрижалью, его библией. А между тем эти стихи, написанные кое-как, только чтобы в рифму, – несусветная глупость и вздор! Ни на одной фразе нет печати вдохновения! Ни единой искорки! Ни следа того священного безумия, что вдохновляло Дельфийского оракула или вызывало горячечные видения Иеремии или Иезекииля! Ничего. Пустые слова, пустые рифмы. Ничего, даже меньше чем ничего. Но вполне достаточно, чтобы озарить своим светом Ворского и зажечь в нем энтузиазм неофита! Стефан, Патрис, послушайте пророчество брата Тома. Сверхбош переписал его десять раз в свою записную книжку, чтобы иметь возможность десятикратно прижать его к телу, впечатать в самую глубину души. Вот один из этих листков. Стефан, Патрис, слушайте же! Слушай и ты, верный друг Отто. Да и ты, Ворский, выслушай в последний раз стишки брата Тома. Итак, я приступаю: Сарек увидит в год четырнадцать и третий Погибшие суда, стенания и страх, Там будут стрелы, яд и пыточные клети, Четыре женщины на четырех крестах И тридцать трупов в тридцати гробах. И Авель Каина пред матерью убьет, Когда же их отец, по крови – древний гот, Жестокосердный принц, перст рока вечно юный, Предав мученьям медленным, прольет Своей супруги кровь в вечерний час июня, Там, где запрятан клад, вдруг забушует пламень И вздыбится земля, взметнется круговерть. И человек тогда вновь обретет тот камень, Что варвары, украв, зарыли в эту твердь, Тот Божий Камень, что дарует жизнь иль смерть. Дон Луис Перенна начал чтение выспренне, подчеркивая глупость текста и банальность рифм. Закончил же читать он глухо, почти шепотом, перешедшим в жуткую тишину. Происшедшее встало перед слушателями во всем своем ужасе. Через несколько секунд он заговорил снова: – Теперь вам ясно развитие событий, не так ли? Вам, Стефан, – вы ведь сами оказались жертвой и знали остальных – или, по крайней мере, были с ними знакомы? Вам тоже, Патрис? В пятнадцатом веке нищий полусвихнувшийся монах, одолеваемый адскими видениями, изливает свои кошмары в якобы пророческом стихе: мы можем назвать его лишь галиматьей, ибо пророчество не основано ни на каких серьезных данных; каждая его деталь вызвана к жизни лишь требованиями рифмы или метра; с точки зрения реальности оно явно значит для поэта не больше, чем если бы он наугад вытаскивал слова из своей поэтической мошны. История Божьего Камня, предания и легенды – ничто не дает ему ни малейших оснований для пророчества. Этот славный малый извлек пророчество из собственной головы, не имея в виду ничего дурного – просто чтобы поместить какой-нибудь текст на полях мрачного рисунка, выполненного им с такой тщательностью. Но он настолько доволен своим сочинением, что берет на себя труд нацарапать чем-то острым несколько строк на одном из столбов Дольмена Фей. А четыре века спустя страница с пророчеством попадает в руки сверхбоша – тщеславного и безумного маньяка-убийцы. Что же увидел сверхбош? Забавную детскую фантазию? Ничего не значащую причуду? Отнюдь. Он посчитал пророчество в высшей степени интересным документом – из тех, что, видимо, изучают другие его соотечественники-сверхбоши, с тою лишь разницей, что у этого документа прекрасное происхождение. Это – Ветхий Завет, Священная Книга, объясняющая и комментирующая закон Сарека! Это евангелие Божьего Камня! И это евангелие указывает на него, Ворского, на сверхбоша, как на мессию, призванного свершить волю Провидения. |