Книга Изогнутая петля, страница 109 – Джон Диксон Карр

– Знать я ничего не знала, – выговорила она. – Я только догадывалась. Но не могла же я вам об этом так прямо сказать! Боюсь, вы и без того уже считали меня порядочной сплетницей.

Пейдж чувствовал, что все это надо как следует переварить. Остальные присутствующие, судя по всему, разделяли его чувства. Но среди толчеи новых мыслей в мозгу Пейджа вдруг с особенной ясностью оформилась еще одна. Мысль была: «Это еще не конец».

Почему он так решил, он и сам толком не понимал. Заметил ли он мимолетную тень во взгляде доктора Фелла или что-то особенное в том, как он держал трость; а может, уловил, что эту глыбу потряхивает легкая дрожь. Так или иначе, в воздухе витала какая-то недосказанность, как будто доктор Фелл еще не закончил с разоблачениями. Где-то была западня. Где-то был спрятан готовый взорваться порох.

– Продолжайте, доктор, – тихо сказал Маррей. – Я вам верю. Но прошу вас, рассказывайте дальше.

– Да-да, – безучастно произнес Барроуз и опустился на место.

Голос доктора Фелла мерно загудел в тишине библиотеки:

– Вещественные доказательства с самого начала почти не оставляли нам сомнений. Средоточие всех бед, мистических и не очень, всегда находилось здесь. Отправной точкой всех несчастий был запертый чулан на чердаке. Чулан этот регулярно кто-то посещал. Перетасовывал его содержимое, брал и возвращал книги, баловался разными безделушками. Этот человек развел там бурную деятельность, превратив чулан в свое тайное логово. Предположение, что за этим стоит кто-то посторонний, например какой-нибудь сосед, было абсолютно нелепо и не заслуживало серьезного рассмотрения. Подобное попросту невозможно – ни практически, ни психологически. Нельзя устроить себе частную берлогу на чердаке чужого дома, особенно под носом у любопытных слуг. Нельзя ночью пробраться в чужой дом и свободно ходить по нему, оставаясь незамеченным. Нельзя так небрежно обращаться с новым навесным замком, за которым следит хозяин. Тут следует отметить, что, например, у мисс Дейн… – лицо доктора Фелла расплылось в сияющей улыбке, – у мисс Дейн когда-то был ключ от этой каморки, но это был ключ от прежнего замка, который больше не используется.

Помолчав, он продолжал:

– Следующий вопрос: что снедало сэра Джона Фарнли? Подумайте об этом, дамы и господа! Почему этот неприкаянный пуританин, отягченный загадками собственного прошлого, так и не нашел покоя в этом доме? Что еще его угнетало? Почему в тот самый вечер, когда решалась судьба всего его состояния, он ничего не делал, а только ходил из угла в угол и говорил о Виктории Дейли? Почему его так беспокоили новости о сыщиках, интересующихся местным «фольклором»? В чем смысл загадочных намеков, которые проскальзывали в его разговорах с мисс Дейн? В моменты душевного волнения он поднимал глаза на церковь и твердил: «Если бы я только мог…» Мог – что? Открыто выступить против безбожников и хулителей веры? Почему, поднявшись как-то раз на чердак с плеткой, он возвращается оттуда весь мокрый и бледный, не найдя в себе сил проучить того, кого он там застал? Все это чисто психологические вещи, но они не менее показательны, чем материальные улики, к которым мы скоро перейдем; и поэтому мне важно их обрисовать.

Доктор Фелл умолк и тяжелым, почти скорбным взглядом посмотрел перед собой. Потом вынул изо рта трубку.