Книга Изогнутая петля, страница 8 – Джон Диксон Карр

Но сейчас Молли не смеялась. Она не сводила глаз с мужа, который резкими короткими шагами мерил комнату.

– Так, значит, ты не волнуешься? – спросила она.

Сэр Джон на мгновение остановился, неопределенно взмахнул рукой и снова принялся шагать.

– Нет-нет, я совершенно спокоен. Не в этом дело. Просто… ах, черт бы все это побрал!..

Казалось, он был для нее идеальной парой. Его можно было бы назвать типичным сельским сквайром, но современный читатель, скорее всего, поймет это превратно и нарисует в воображении этакого дремучего верзилу с буйными замашками. Фарнли относился к совсем иному типу. Среднего роста, жилистый, подтянутый – словно прочный стальной плуг с острым блестящим лезвием, рассекающим землю.

На вид ему было лет сорок. Волосы темные, с легкой проседью. Лицо смугловатое, с густыми, коротко стриженными усами. В уголках живых карих глаз – наметившиеся морщины. Чувствовалось, что это человек недюжинной скрытой энергии, находящийся в расцвете умственных и физических сил. Сейчас, когда он расхаживал взад и вперед по маленькой комнате, в его движениях сквозили не столько досада или гнев, сколько смущение и растерянность.

– Но, дорогой, почему же ты раньше мне ничего не говорил? – почти вскричала Молли, поднимаясь со стула.

– К чему тебе лишние волнения, – ответил он. – Это мое дело. Я сам все улажу.

– И давно это началось?

– С месяц назад. Или около того.

– Так вот, значит, что тебя беспокоило все это время? – спросила она с выражением какой-то новой тревоги во взгляде.

– Отчасти, – проворчал он и быстро на нее посмотрел.

– Отчасти? Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что сказал, дорогая, – отчасти.

– Джон… но ведь это никак не связано с Мэдлин Дейн, правда?

– Бог ты мой! – Он прервал свое хождение. – Ну разумеется, нет. С чего тебе вообще пришло это в голову? Мэдлин тебе не нравится?

– Мне не нравятся ее глаза. Странно она как-то смотрит… – начала было Молли, но тут же осеклась. Сказать больше ей, видно, не позволяла гордость, а может, какое-то другое чувство, о котором она старалась не думать. – Извини. Некрасиво с моей стороны об этом говорить, когда тут такое происходит. До чего все-таки неприятная история. Но ведь все это чепуха? У этого человека, конечно же, нет никаких доказательств?

– Во всяком случае, у него нет никаких прав. А вот есть ли у него доказательства, пока не знаю, – резко сказал он.

Жена внимательно на него посмотрела:

– Но к чему весь этот ажиотаж и таинственность? Раз этот человек мошенник, почему бы просто его не вышвырнуть, и дело с концом?

– Барроуз говорит, это неразумно. Для начала нужно, по крайней мере, выслушать, с чем он пожаловал. И тогда уже можно будет предпринимать какие-то меры. Самые решительные меры. Кроме того…

– Жаль, что ты не позволяешь тебе помочь, – бесстрастным тоном произнесла Молли. – То есть, конечно, вряд ли мне удалось бы что-то сделать, но я хочу разобраться. Насколько я поняла, этот человек пытается оспорить твой титул и доказать, что он и есть настоящий Фарнли. Разумеется, все это вздор. Мы же с тобой с детства знакомы; и как только я снова тебя встретила – после стольких лет, – то сразу узнала. Моментально поняла, что это ты! Знаю, ты пригласил к нам сегодня этого типа, а вместе с ним Ната Барроуза и еще одного адвоката, и все это обставлено такой таинственностью… Что у тебя на уме?