Книга Изогнутая петля, страница 9 – Джон Диксон Карр

– Помнишь моего старого учителя, Кеннета Маррея?

– Не очень хорошо. – Молли наморщила лоб. – Довольно крупный, приятный человек с короткой бородкой, как у моряка или художника. В ту пору он, наверное, был очень молод, хотя мне казался глубоким стариком. Был большой мастер рассказывать истории.

– Ему всегда хотелось стать великим сыщиком, – почти перебил ее муж. – Так вот, его вызвали с Бермудов. Он утверждает, что может безошибочно опознать настоящего Джона Фарнли. Он уже приехал и поселился в «Быке и мяснике».

– Погоди! – воскликнула Молли. – Так это и есть тот постоялец, который, по слухам, похож на художника? В деревне только об этом и говорят. Это Маррей?

– Он самый. Я думал было заглянуть к нему в гостиницу, но решил, что это было бы как-то нечестно, против правил, – хмуро ответил муж и поморщился, словно от боли. – А то могло сложиться впечатление, будто я пытаюсь на него повлиять. Мало ли что подумают. Сегодня он тоже придет. Увидит меня и этого претендента, и все сразу встанет на свои места.

– Почему ты так уверен?

– Маррей – единственный в мире человек, который по-настоящему хорошо меня знал в те годы. Никого из нашей семьи, как тебе известно, уже нет в живых. Старые слуги умерли почти одновременно с родителями; осталась только Нэнни, но она теперь в Новой Зеландии. А Ноулз работает тут не так давно, всего десять лет. Конечно, кругом полно людей, с которыми я был отдаленно знаком, но ты ведь знаешь – общительностью я не отличался и дружбу ни с кем не водил. Так что наш старый криминалист-любитель Маррей – именно тот, кто нам сейчас нужен. Замечательно, что он сохраняет нейтралитет и не связан ни с одной из сторон; и если ему угодно в кои-то веки попробовать себя в роли великого детектива…

Молли глубоко вздохнула.

– Джон, я ничего не понимаю, – заговорила она со свойственной ей прямотой. От ее свежего, загорелого лица и здорового тела исходила энергия, придававшая ее словам особую убедительность. – Не понимаю! Ты говоришь так, словно речь идет о каком-то пари или спортивном состязании. «Это было бы не по правилам». «Он не связан ни с одной из сторон». Да ты хоть понимаешь, что этот человек – кем бы он ни был – оскорбляет тебя самым бесстыдным образом? Что он пытается присвоить себе все, что по праву принадлежит тебе! Заявляет, что он якобы и есть Джон Фарнли! Что он, а не ты наследник титула баронета и годового дохода в тридцать тысяч фунтов! Ты понимаешь, что он хочет у тебя все это отобрать?

– Разумеется.

– Однако как будто не воспринимаешь всерьез! – воскликнула Молли. – Относишься к этому самозванцу с таким вниманием и предупредительностью, словно не видишь, что́ он себе позволяет!

– Да нет же, я отдаю себе отчет, что это не игрушки.

– Вот как? А я, признаться, считала, что, если кто-то заявится к тебе и скажет: «Я Джон Фарнли», ты безо всяких церемоний выставишь его за дверь и больше о нем не вспомнишь, ну разве в полицию обратишься. Я бы поступила именно так.

– Но, дорогая, ты же в этом ничего не понимаешь. А Барроуз говорит…

Он неторопливо обвел глазами комнату. Казалось, он прислушивается к слабому тиканью часов, вдыхает запах свежевымытых полов и чистых занавесок, мысленно обозревает согретые солнцем обширные земли, владельцем которых он теперь стал. В этот момент он, как ни странно, походил на чопорного пуританина; и вместе с тем в его взгляде чувствовалось что-то недоброе.