Книга Видеть – значит верить, страница 41 – Джон Диксон Карр

Г. М. издал очередной стон.

– Скажу по секрету, – расцвел Мастерс, – что никогда, никогда не любил эти гипнотические штучки, хотя знаю, что они имеют под собой научную основу. С подобным мы столкнулись несколько лет назад, расследуя дело Мантлинга^[3]. Но здесь… Здесь все выглядит как-то неубедительно. Хотя погодите. Постойте. – Он сдвинул брови и потер подбородок. – Этот фокус с булавкой… Миссис Фейн укололи булавкой, верно? И она даже не поморщилась?

– Именно так, – решительно подтвердила Энн. – Я видела это собственными глазами.

– И вы, и кое-кто еще. – Г. М. повернулся к Мастерсу. – Не найдется ли у вас булавки, сынок?

– Зачем?

– Не важно. Если есть булавка, давайте ее сюда, – протянул руку Г. М. и многозначительно пошевелил пальцами.

Пару секунд Мастерс смотрел на него, а затем отвернул лацкан пиджака, за которым обнаружились две булавки.

– «Коль булавку подобрал, на весь день удачу взял», – не без шутливости процитировал он старую присказку. – Так говаривала моя старушка-мать, и я никогда не мог удержаться…

– Кончайте балаболить, – прервал его Г. М. – Дайте сюда.

Мастерс положил булавку ему на ладонь.

Закусив булавочную головку, Г. М. выудил из кармана спичечный коробок, прищурился и, взяв булавку левой рукой, тщательно прожарил ее над огоньком спички.

– Надеюсь, – проворчал он, – что наш друг Рич стерилизовал булавку, прежде чем колоть ею миссис Фейн.

– Такого не припомню, – сказала Энн.

– Да вы что? Значит, он проявил халатность. И подверг миссис Фейн серьезной опасности. Ну а теперь старик покажет вам фокус. Смотрите внимательно.

Прижав левое предплечье к ноге – так, чтобы натянулась кожа, – Г. М. отыскал нужное место на внешней стороне руки, коснулся его кончиком булавки, а затем вогнал ее в тело по самую головку.

Все инстинктивно напряглись, противясь столь разительному контрасту меж послеполуденным солнцем, безмятежностью зеленой лужайки, белизной чисел для часового гольфа и сталью, пронзившей человеческую плоть.

– Брр! – передернулась Энн. – Но вы даже не дрогнули!

– Нет, любезная. Ведь мне не было больно. Я вообще ничего не почувствовал.

Мастерс окинул его недоверчивым взглядом.

– Да, сынок, – заверил инспектора Г. М. – Это медицинский факт. Такой же, как гипноз. Старый салонный трюк, хорошо известный любому фокуснику, и…

Он умолк, моргнул, уставился в пустоту и громко засопел. Похоже, столь разительная перемена свидетельствовала о некой мысли, пришедшей ему в голову. Словно в трансе, он вытянул правую руку и согнул пальцы так, будто сжимал какой-то предмет, но, когда все испуганно загалдели, он пришел в себя и выкрикнул:

– Нет! Гори оно все огнем, никакой я не йог! Это может сделать любой. Сами проверьте. Надо всего лишь выбрать место, где нет ни вен, ни артерий, туго натянуть кожу и пронзить ее одним движением. – Он извлек булавку, не оставив на коже ни капли крови. – Хотите попробовать?

– Нет, спасибо, – пролепетала Энн.

– А я хочу, – объявил Кортни.

Особого желания он не испытывал, но, решив не упускать случая покрасоваться перед Энн Браунинг, закатал левый рукав до локтя, взял булавку – вновь простерилизованную педантичным сэром Генри, – коснулся кожи ее острием, стиснул зубы и…

– Ай! – вскрикнул Кортни и подскочил так, будто его ужалила гадюка.

И не сказать, что его утешило неприкрытое злорадство сэра Генри.