Книга Убийство в Атлантике, страница 97 – Джон Диксон Карр

Третий помощник, наморщив лоб, с этим не согласился.

– Нет, настоящая жертва обмана – это я. Всего два раза, сэр, – заявил Крукшенк, – должны были собраться все пассажиры до единого – при раздаче противогазов и во время учебной тревоги на шлюпочной палубе в субботу утром. Всего две оказии, позволявшие разоблачить надувательство. В первый раз я не придал особой важности отсутствию мисс Четфорд и Кенуорти, просто позже посетил их в каютах и отдал им противогазы. Естественно, я не заметил, что мнимый Бенуа исчез из салона сразу же после того, как получил свой. Но во время шлюпочных учений, когда я настоял, чтобы мистера Кенуорти вывели на палубу, страдает он морской болезнью или нет, француз тут же смотал удочки, и я не стал его останавливать. Причем он был в противогазе, ведь лишь в этот день ему пришлось выйти из помещения на дневной свет.

Старший стюард картинным жестом вскинул руку и зловеще сдвинул брови в стиле Джорджа Роби.

– Оставьте ваши споры! В конце концов, – заявил Грисуолд, – кто лучше меня знал этого парня? Признаю́, что видел его только в одном рейсе, несколько месяцев назад. И все же я думал, будто хорошо его изучил. Увы, это не помогло мне разглядеть его под личиной Бенуа. Хотя, скорее, в заблуждение был введен Крукшенк, разговаривавший с ним, когда мы снимали отпечатки пальцев, не выяснив, кто он такой. Знаете, почему я ни о чем не догадался?

– Ну и почему? – с вызовом бросил Крукшенк.

– Потому что он говорил по-французски, – ответил старший стюард. – Я только что до этого додумался. Ведь это был единственный способ не выдать себя в разговоре. Причем способ идеальный. Забавная вещь: когда вы слышите, как кто-то тараторит на чужом языке, все голоса звучат для вас одинаково. Все мысли вылетают из головы. Попробуйте как-нибудь проверить. А прикинувшись, будто не знает английского, он обеспечил себе двойные гарантии безопасности: это позволило ему ни с кем не разговаривать. Он…

– Эй! – взревел Г. М.

После его громового оклика все испуганно прикусили язык, а сэр Генри, поглощавший пунш, сердито оглядел присутствующих с видом оскорбленного достоинства.

– Так вы хотите услышать всю историю или нет? – спросил он брюзгливо.

– Простите, сэр, – поспешно извинился старший стюард. – Конечно хотим. Начните с того, на чем остановились в разговоре с капитаном, мистером Мэтьюзом и мной прошлой ночью. Вы сказали, что забеспокоились, когда заглянули в каюту лже-Бенуа и обнаружили отсутствие армейского противогаза и форму неуставного образца. Продолжайте с этого. Вы поняли, что Бенуа был фальшивкой. Но что заставило вас решить, что он призрак?

– В основном, – ответил Г. М., – кисточка для бритья.

Некоторое время он молчал, шмыгая носом, затем неприязненно покосился на фарфорового кота и продолжил:

– Но это случилось позже. В ночь на воскресенье, когда его якобы прикончили и я осматривал каюту «убиенного», мне пришла в голову интересная вещь. Даже если отбросить странности с формой и противогазом, остаются маленькие неувязки, о которых вы только что упомянули. И это меня чертовски беспокоило.

Итак, наш друг Крукшенк предположил, что покойный Бенуа мог быть сотрудником французской разведки. Этому сильно поспособствовало бормотание «француза» о некой предательнице. Но речь эта, очевидно, произносилась исключительно для отвода глаз. Сотрудников военной разведки, как правило, набирают из числа офицеров регулярной армии, действующих или отставных. Любой французский офицер, пусть даже и в отставке, не стал бы носить столь странную форму. Эта мысль повлекла за собой другую: а стал бы ее носить настоящий француз?