Книга Этюд в багровых тонах. Приключения Шерлока Холмса, страница 46 – Артур Конан Дойл

Я отправился вниз и вернулся с терьером на руках. Его прерывистое дыхание и остекленевшие глаза говорили, что конец близок. Мордочка пса была вся седая: он давно уже пережил обычный собачий век. Я опустил его на подушку, лежавшую на каминном коврике.

– Сейчас я разрежу пополам одну из этих пилюль. – Холмс вынул перочинный нож. – Половину вернем в коробку, она нам еще пригодится. Другую половину я опускаю в этот бокал, там на дне чайная ложка воды. Как видите, наш друг доктор был прав: пилюля мгновенно растворилась.

– Это, может быть, очень занимательный опыт, – вмешался Лестрейд обиженным тоном человека, который подозревает, что над ним смеются, – только мне непонятно, как он связан со смертью мистера Джозефа Стэнджерсона.

– Терпение, друг мой, терпение! Со временем вы убедитесь, что связан очень даже тесно. Теперь я добавляю немного молока, чтобы микстура стала вкуснее, и даю ее псу, который, как мы видим, охотно ее пьет.

Не переставая говорить, Холмс вылил содержимое бокала в блюдце, поставил его перед терьером, и тот вылакал все до капли. Наблюдая за Холмсом, мы настроились на серьезный лад и примолкли, внимательно следя за собакой и ожидая чего-то ошеломительного. Однако ничего не происходило. Пес все так же лежал врастяжку на подушке и тяжело дышал, однако питье, очевидно, никак на него не подействовало.

Холмс вынул часы, минута шла за минутой, результата не было. Лицо моего компаньона горестно и разочарованно вытягивалось. Он кусал губу, барабанил пальцами по столу и вообще не скрывал своего нетерпения. Он так расстраивался, что я искренне его жалел, меж тем как двое сыщиков презрительно усмехались, явно упиваясь происходящим.

– Это не может быть совпадением! – Холмс вскочил наконец на ноги и стал метаться по комнате. – Никак не может! Те самые пилюли, о которых мне подумалось в связи со смертью Дреббера, найдены после гибели Стэнджерсона. И все же они безвредны. Что бы это значило? Выходит, вся цепь рассуждений была ошибочной. Нет, невозможно! Но злосчастному псу ничего не делается. А, понял! Понял!

С возгласом ликования Холмс кинулся к коробочке, рассек пополам вторую пилюлю, растворил ее в воде, добавил молока и дал терьеру. Едва несчастный пес коснулся питья языком, как тело его задергалось и, словно пораженное молнией, безжизненно застыло.

Шерлок Холмс вздохнул полной грудью и вытер со лба пот.

– Нужно больше верить себе, – сказал он. – Пора уже усвоить: если кажется, будто факт противоречит длинной цепи рассуждений, неизменно выясняется, что его можно толковать по-другому. Из двух пилюль, лежавших в коробочке, одна содержала в себе самый смертоносный яд, вторая же была совершенно безвредной. Мне следовало догадаться об этом еще прежде, чем я увидел эту коробочку.

Последнее заявление так меня ошеломило, что я чуть не усомнился в здравости рассудка моего друга. Однако же пес был мертв, и это доказывало правоту Холмса. Туман у меня в голове стал постепенно рассеиваться, и я начал смутно прозревать истину.

– Все это кажется вам странным, – продолжал Холмс, – потому что вы в самом начале расследования не оценили важность единственной значимой нити, которая была у вас в руках. Мне же посчастливилось сразу за нее ухватиться, и то, что происходило потом, только подтверждало мои первоначальные предположения и служило их логическим развитием. Поэтому факты, которые, с вашей точки зрения, все больше затемняли дело, для меня только проясняли его и помогали утвердиться в своих выводах. Странное дело – не значит сложное. Самые банальные преступления могут быть самыми сложными для следствия, потому что в них нет ничего нового, нет особенностей, за которые можно зацепиться. Наше убийство оказалось бы крепким орешком, если бы тело жертвы попросту нашли на дороге, без всякой загадочности и сенсационности. Странные детали, вместо того чтобы запутать дело, наоборот, упростили его.