Книга Читатель предупрежден, страница 64 – Джон Диксон Карр

(Просматривая мои заметки по этому делу, я даже сейчас поражаюсь, сколько у нас было подозрений по поводу разных людей, которые могли оказаться сообщниками. Возможно, если я сообщу, что в данном конкретном случае убийца действовал в одиночку, ни с кем не делясь своими планами и не прибегая ни к чьей помощи, это поможет лучше сосредоточиться на расследовании. Читатель предупрежден. – Дж. С.)

– Объясняет, но только если она умалишенная, – заметил Г. М.

– Я не понимаю.

– Ох, Мастерс, сынок! Вам не кажется, что все выглядит слишком уж надуманно? Она разозлилась на него, потому что он взял на себя вину за ее преступление?

– Даже не знаю, сэр. Может, это очень тонкий блеф с ее стороны? – предположил Мастерс.

– Возможно. Все может быть. В таком случае ее «вызов» – это чистой воды блеф. Все выходит слишком гладко, за исключением одного пустяка: мы не сможем ничего доказать, даже если будем уверены, что это правда. Я только знаю, что крупица правды в этом точно есть. Что же касается твоих опасений, сынок, – он злорадно взглянул на Сандерса, – то сегодня ночью эта женщина будет здесь в полной безопасности, как в Английском банке. Но нам пора, а то дочь Джо Кина опоздает на поезд. Спокойной ночи, сынок. Пойдемте, Мастерс.

Доктор Сандерс стоял в дверях Форвейза и смотрел, как задние фары полицейской машины исчезают за деревьями. Похолодало. На мгновение он поднял взгляд к чистому звездному небу. Потом вошел в дом, закрыл дверь, запер ее на замок и на засов. Он остался наедине с тихой и милой миниатюрной женщиной, которую двое его коллег считали убийцей. Эта мысль вызвала у него улыбку. А впереди его ждала одна из самых ужасных ночей в жизни.

Впоследствии Сандерс вспоминал, что вначале его охватило ощущение свободы, даже почти радости.

Он мог посидеть, почитать или просто обдумать свои личные проблемы, наслаждаясь роскошью одиночества. Возможно, ему не стоило оставлять зажженными все светильники в чужом доме, но яркий свет так соответствовал его настроению, что он даже и не думал об экономии. Но просто поразительно, насколько восприимчивым становится человек, как обостряется его слух и даже зрение в абсолютной тишине. Все кажется намного ярче и четче. Любой звук – от стука ботинок о покрытый плиткой пол до шелеста листьев пальмы в кадке, случайно задетых рукавом, – кажется чистым, словно музыкальная нота.

Сандерс вошел в гостиную, где его шаги по паркетному полу звучали еще громче. В комнате стало холодно, и он закрыл высокое окно. Затем, подумав, вернулся к нему, чтобы запереть на задвижку. Окна на первом этаже были от пола до потолка, и Сандерс невольно задался вопросом, а все ли они закрыты? Если задуматься, дома подобной архитектуры как будто целиком состоят из сплошных сквозных арок.

Сандерс вошел в столовую, посмотрел на большие темные картины и увидел массивное блюдо на буфете. Он вспомнил, что в буфете должна была остаться наполовину недопитая бутылка пива. Он вытащил ее и поставил на стол со слишком громким, как ему показалось, стуком, затем подошел к глубокому посудному шкафу за стаканом и неожиданно вздрогнул, когда увидел свое отражение в зеркале внутри. Он также взял из буфета фарфоровую пепельницу, которая стучала, звенела и странным образом ударялась обо что-то всякий раз, когда он стряхивал в нее пепел.