Книга Дочь Авраама, страница 28 – Кеннет Дун

– Вы можете описать эту леди, миссис Браунсвик?

– А чего ее описывать, бледная, что твоя моль, кожа да кости. Смотрит на тебя, что ушатом ледяной воды окатывает. Видно, что старуха, но прыткая, что блоха. Как отодвинет меня, да поскачет по лестнице, куда мне за ней. А что сказать, я-то всю жизнь на коленях провела, мистер, ноги уже не те, драила, мыла, а теперь эти утверждают, что я кого-то обокрала. Да вот вам крест, чтобы хоть кто-то в жизни сказал, что Эдна Браунсвик…

– Я вам верю, миссис Браунсвик. Но вы знаете, полиция очень дотошна. И вы уверены, что, если офицеры проверят окрестные ломбарды и лавки, то нигде не всплывет квитанция о скрипке на ваше имя? Или на другое имущество покойного мистера Рэйми?

– Да чтоб вам провалиться со своей скрипкой, мистер! Не продавала я ее, слышите? Наверняка Эйб сам продал, ничего у него в руках не держалось. Эй, погодите, мистер. Не надо говорить полиции. Ну, давайте скажем, что я не совсем выкинула чемодан, а отдала его Джерри Данбару. Это все равно, что выкинуть.

– Джерри Данбар?

– Это местный старьевщик, скупает все по дешевке. Чемодан взял у меня всего за три бакса, хотя я просила двадцать. Там костюм вовсе неплохой был, хоть и ношеный. Но это все в счет уплаты за комнату, мышкины слезы, мистер, вот что я говорю. Если эти родственнички хотят костюм Эйба, пусть идут к Джерри, хотя тот уже все продал, я точно говорю. Он ушлый черномазый, не то, что я, практически за бесценок тут горбачусь на этих бездельников, мистер, слышите меня.

Я искренне надеялся, что адвокат миссис Браунсвик не даст ей нести всю эту околесицу перед судьей. Даже сквозь ее невообразимое бормотание было понятно, что Рэйми в начале прошлого лета заплатил хозяйке за комнату за три месяца вперед, а едва он исчез спустя пару недель в июне, как она тут же собрала его вещи, чтобы продать старьевщику, а потом несколько месяцев присваивала его пенсию.

Впрочем я склонен был верить домовладелице в том, что к скрипке Рэйми она действительно не прикасалась. И еще меня заинтересовала история о белой леди, посетившей Абрахама. К сожалению, у меня с собой не было фото, чтобы показать Эдне Браунсвик, но, судя по описанию Аманды, это могла быть теща Рэйми, Эллен Роббен. Или жена его шурина Кристиана Роббена, Бетани, потому что в интерпретации Эдны слово «старуха» могло иметь весьма широкое значение. Также это могла быть и деловитая делопроизводительница Делайла Бэнкс – у нее был взгляд, способный усмирять тигров, хотя я с трудом преставил ее скачущую по лестнице, как блоха.

К тому же, миссис Бэнкс, как и все прочие члены комитета, уверяла, что никогда не общалась с Рэйми вне офиса. Это можно было попробовать проверить, но я все отчетливее понимал, что мне пора встретиться с семейством Роббен – и подробно расспросить их об отношениях с бывшим зятем.

Мы познакомились с Маркусом Ван Ренном, когда он работал на полставки в Мемориальной библиотеке на бульваре Олимпик, тянущемуся из центра Лос-Анджелеса в сторону Университета, приводя в порядок огромное собрание редких древних изданий, полученное означенной библиотекой согласно завещанию какого-то почившего филантропа. Заодно он использовал эту должность, чтобы завершить собственную монографию по английской поэзии одного из тех периодов, когда поэты писали при свечах и страдали хроническим несварением. Поначалу наша дружба с Маркусом не распространялась дальше бесед на литературные темы. Точнее я спрашивал, а он отвечал, советуя мне книги, восполняющие пробелы в культурном образовании, поскольку мой практичный отец всегда считал чтение художественной литературы пустой тратой времени.