Книга Красное озеро, страница 34 – Кеннет Дун

Я не удостоил ее ответом. Миранда прислушалась.

– Концерт уже должен закончиться, музыки не слышно. Я слишком долго ждала Пеппера, а потом пила с тобой в баре. Послушай, давай ты зайдешь со мной на минутку? Познакомишься с маэстро Мингелой, выпьешь, проведешь время в хорошей компании.

– Уже поздно. Мне пора возвращаться в отель.

– Еще только половина десятого! Выпьешь пару нормальных коктейлей, а не этого пойла из «Пэддис» и поедешь домой. Тут минут десять пути и всего одна дорога. К одиннадцати уже спокойно будешь спать в кроватке с Эми, она даже ничего не заметит.

Что это было? Чары Миранды до сих пор на меня так действовали или просто какой-то мелкий бес толкал меня в ребро и приговаривал «продолжай, продолжай веселье». Я вылез из машины, открыл дверь со стороны Миранды, а потом мы вместе отправились в «Дом искусств».

***

Концерт действительно уже закончился. Два десятка гостей толпились у стола с напитками, а еще небольшая группа окружила седовласого мужчину во фраке, который, видимо, и был героем вечера, прославленным композитором, пережившим Холокост.

Я слышал с разных сторон выкрики вроде «полифония», «дифференция», «каданс» и подумал, что прекрасно могу обойтись и без коктейля.

– Миранда! Ты пропустила выступление, – к нам устремился высокий мужчина характерной латинской наружности.

Видимо, это и был тот самый Родриго Кортес как-то-там, куратор музея и специальных программ фонда ЛеВиана, знаменитый мексиканский художник-авангардист и новый властитель сердца Миранды, но не в том буржуазном смысле, к которому я привык.

Выглядел он, как настоящий испанский идальго. Над высоким бледным лбом вздымались черные кудри, решительный подбородок украшала боевитая эспаньолка, не обошлось и без аристократического орлиного носа. Гибкий торс облегало подобие бархатного черного камзола, судя по всему, позаимствованного из гардероба Максимилиана ЛеВиана.

Миранда протянула к нему обе руки и подставила щеку для поцелуя. Я заметил, что они прекрасно смотрятся вместе. Оба высокие, артистичные, одухотворенные. Вряд ли Кортесу было больше сорока, может даже лет тридцать пять, судя по густой черной шевелюре, хотя черт разберет этих мексиканцев. Все впечатление портили глубокие морщины, прорезавшие щеки, и тени под глазами.

Нас наконец представили. Родриго Кортес взглянул на меня с подозрением, потом открыл рот, чтобы о чем-то спросить, но вдруг передумал и устремился к другим гостям.

Миранда тоже утратила ко мне интерес.

– Род, мне жаль, но ты же знаешь Пеппера… Надеюсь, маэстро устроит еще одно выступление, – услышал я ее удаляющийся голос.

Я нашел в зале Эла Коллинза и подошел поздороваться.

Он заметно смутился и принялся объяснять, что не знал всей ситуации, когда заговорил со мной на прошлой неделе в Бостоне. Я сказал ему, что и сам не знал.

– Вы живете здесь, в «Доме искусств»? – спросил я.

– В гостевом доме. Там берут арендную плату за апартаменты и пользование студией, но чисто символическую. В последнее время Дом стал получать больше финансирования. Все благодаря Родриго. Не знаю, какой он художник, я и сам не всегда понимаю, как стремительно меняется искусство. Но он великолепный управляющий. Между прочим, это он сумел заманить в наш поселок маэстро Мингелу, а тот так вдохновился, что захотел спонсировать строительство здесь летней сцены для организации фестиваля. Они уже нашли подходящий участок на берегу озера, который можно расчистить для амфитеатра. Сегодня, кстати, мы прослушали небольшой отрывок из новой симфонии маэстро, посвященной Джаспер-Лейк. Жаль, что вы ее не слышали.