Книга Красное озеро, страница 8 – Кеннет Дун

Например, я не понял, почему Бернадетт Гаспари отказывается покидать дом после смерти супруга, как с этим связаны остальные жители Джаспер-Лейк и чего именно добивается Коллинз в Бостоне. Заподозрив, что за четвертым бокалом может последовать какая-то просьба о «небольшой дружеской услуге», я схватил шляпу и, сославшись на занятость, быстро ретировался.

***

Мой покойный тесть любил повторять, что любое стоящее сообщение можно уложить в три фразы. Что, мол, если человеку требуется больше предложений, чтобы собраться с мыслями, значит, либо что-то не так с ним с самим, либо с идеей, которую он излагает.

Думаю, каждый, кто заработал несколько миллионов, распихивая локтями конкурентов, в конце концов впадает в некоторое самодурство и имеет право считать, что он что-то понял в жизни, а заодно поучать других. Надо признать, сам Оскар действительно был скуп на слова. Эми говорила, что виной тому какие-то его юношеские комплексы от недостатка образования.

Ее дед Илай Коэн был нищим эмигрантом из Восточной Европы, начинавшим свой путь к американскому процветанию с одной деревянной тележкой, на которой развозил товары по фронтиру. И первые деньги заработал наглостью и склонностью к авантюрам, а затем даже кичился своим стремительным взлетом с низов. Со Среднего Запада Илай перебрался в Новую Англию, где, по его мнению, было гораздо больше простаков.

В Бостоне Илая хорошо знали как в доках Саут-Энда, так и в аристократических особняках Чарльстона и Бруклайна. Поговаривали, что Илай даже вел какие-то транспортные дела с гангстерами из Нью-Йорка и Чикаго в 20-х годах, но сумел выйти из этого бизнеса без потерь, что вообще-то было редкостью в то время.

Другое дело Оскар, его единственный сын. Он унаследовал отцовскую хватку и деловое чутье, но с самого начала собирался делать бизнес по-крупному, покупать, продавать и банкротить целые фирмы, присоединяя их к своей корпорации. Когда ты берешь на работу выпускников Лиги Плюща, надо быть совсем толстокожим, чтобы не понимать, что на их фоне ты говоришь, как необразованный мужлан с жутким бостонским акцентом.

В итоге свое косноязычие Оскар Коэн превратил в жизненный принцип, требуя от подчиненных изъясняться кратко и предельно доходчиво. Особенно он изводил своих юристов, которые всегда высказываются так, чтобы оставить лазейку для двусмысленности. Письменные отчеты и доклады он совсем игнорировал. Я подозревал, что Оскар Коэн так толком и не научился читать.

Не знаю, распространялось ли его знаменитое правило на отношения с Эми, но, когда я просил ее руки, то долго репетировал те самые пресловутые три предложения.

Сэр, я люблю вашу дочь и сделаю все, чтобы она была счастлива. Сэр, я люблю вашу дочь и сделаю все, чтобы она была счастлива. Сэр, я люблю вашу дочь и сделаю все, чтобы она была счастлива, покуда я дышу, и мне больше нечего к этому добавить.

Третье упоминание о смерти Пьетро Гаспари застало меня два дня спустя в моем собственном кабинете в конторе.

– Миссис Бартоломью на проводе, – услышал я в трубке неуверенный голос секретарши.

– Конечно, соедините.

Я знал, что Эми не из тех, кто звонит на работу по пустякам.

– Дорогая, что случилось?

– Ты не можешь так поступать с бедной женщиной, Тео! – услышал я в трубке давно забытый голос с хрипотцой и легким придыханием в конце каждой фразы, словно говорившей не хватало запаса воздуха.