Книга Повесть о старых женщинах, страница 66 – Арнольд Беннет

Он откланялся с изысканной вежливостью.

— Если у меня будет свободная минутка, забегу к вам завтра утром, дабы сообщить, что я в порядке, — обратился он ко всем присутствующим.

— О, пожалуйста! — воскликнула Констанция. Безграничная наивность Констанции делала ее иногда странным образом развязной.

— Счастливого Нового года!

— Спасибо! Вам тоже! Не пропадайте.

— Вверх по Площади и первый поворот направо, — с присущей ему деловитостью сказал мистер Пови.

Говорить было больше не о чем, и гость бесшумно исчез в снежном вихре.

— Б-р-р, — пробормотал мистер Пови, закрывая дверь. И каждый подумал: «Какой странный конец года!»

— Софья, детка… — начала было миссис Бейнс.

Но Софья уже скрылась в спальной.

— Скажи ей о новой ночной сорочке, — поручила миссис Бейнс Констанции.

— Хорошо, мама.

— Не уверена, что мне так уже нравится этот молодой человек, — размышляя вслух, сказала миссис Бейнс.

— Но, мама, — возразила Констанция, — мне кажется, он очень мил.

— Он всегда избегает смотреть в глаза, — заметила миссис Бейнс.

— Ну, мне-то этого не говорите! — рассмеялась Констанция, целуя мать на ночь. — Вам просто досадно, что он не похвалил ваши пирожки. Кто-кто, а я это заметила.

— Если кто-нибудь воображает, что я намерена и дальше терпеть холод в этой мастерской, то он ошибается, — громко, так что слышала мать, заявила Софья на следующее утро и со шляпами в руках отправилась вниз — в лавку.

Она делала вид, что сердится, но этого и в помине не было. Наоборот, она была полна радости и доброжелательства ко всем окружающим. Будь она в обычном расположении духа, она приложила бы все силы, чтобы находиться вне лавки, она была бы сурова и погружена в раздумье. Поэтому ее пребывание на первом этаже и ее настроение вызвали любопытство у трех молодых мастериц, которые шили, сидя вокруг печки в середине лавки, заслоненные огромной кипой рубашечной ткани и грубого полотна, громоздившейся у входа.

Обе сестры расположились в уголке Констанции. У них под ногами лежали горячие кирпичи, на плечи были накинуты тонкие вязаные шали. Им было бы уютнее возле печи, но величие требует жертв. Погода была на редкость суровой. Окна покрылись снаружи плотными ледяными узорами, так что искусство мистера Пови в украшении витрин пропадало зря. И — редчайший случай! — двери лавки были закрыты, обычно же они бывали не просто открыты, но и несколько заслонены выставкой «дешевых товаров». Мистер Пови, посоветовавшись с миссис Бейнс, решил закрыть дверь, отказавшись от привычной выставки. Кроме того, мистер Пови, дабы немного согреть свои члены, надев кожаные рукавицы, лично помог двум поденным рабочим соскрести мерзлый снег с тротуара. Все это вместе взятое свидетельствовало точнее барометра, какой трескучий стоит мороз.

Мистер Скейлз пришел около десяти часов. Вместо того чтобы подойти к прилавку мистера Пови, он смело направился к уголку Констанции и заглянул туда поверх коробок, с улыбкой здороваясь. Обе девушки искренне обрадовались его приходу. Обе покраснели, обе рассмеялись, не сознавая, чему смеются. Мистер Скейлз сообщил, что уезжает, и забежал лишь на минутку, чтобы поблагодарить за доброту, проявленную накануне вечером, «то есть, вернее, сегодня утром». Девушки опять ответили смехом на его шутку. Речь его отличалась необыкновенной простотой. Однако им она казалась волшебно привлекательной. Вошла покупательница. Одна из мастериц поднялась с места, однако хозяйские дочери не пошевелились. Согласно этикету, принятому в лавке, хозяйским дочерям не полагалось обращать внимание на покупателей, особенно случайных, пока помощница не позовет их. В ином случае любая дама, пожелавшая купить тесьмы на один пенни, будет надеяться, что ею займется миссис Бейнс или мисс Софья, если мисс Софья на месте, что было бы нелепо.