Книга Повесть о старых женщинах, страница 78 – Арнольд Беннет

— Каким образом ты с ним встретилась?

Молчание.

— Софья, ты ведь слышала, что я говорю!

Опять молчание. Софья, опустив голову, глядела в стол. («Не убьет же она меня».)

— Если ты будешь упрямиться, я буду вынуждена предположить самое ужасное, — заявила миссис Бейнс.

Софья хранила молчание.

— Безусловно, — возобновила разговор миссис Бейнс, — если ты намерена дурно себя вести, тебе не смогут помешать ни мать, ни кто-нибудь другой. Но кое-что я могу сделать, и сделаю… Хочу предупредить тебя, что юный Скейлз — негодный человек. Мне о нем все известно. За границей он вел себя необузданно, и если бы его дядя не был компаньоном в фирме Биркиншо, его бы ни за что туда вновь не взяли. — Пауза. — Надеюсь, ты в один прекрасный день станешь счастливой женой, но пока ты еще не доросла до того, чтобы встречаться с молодыми мужчинами, и я ни в коем случае не допущу, чтобы ты продолжала знакомство со Скейлзом. Этого я не потерплю. Впредь ты выходить из дому одна не будешь. Понятно?

Софья хранила молчание.

— Надеюсь, завтра утром ты будешь в лучшем расположении духа. В ином случае я приму суровые меры. Ты полагаешь, что можешь сопротивляться мне, но ты еще никогда в жизни так не ошибалась. Я не желаю тебя больше видеть. Позови мистера Пови и вели Мэгги принести свежего чаю. Из-за тебя я почти рада, что твой отец умер, пусть даже так, как это произошло. Во всяком случае, он избавлен от всего этого.

Слова «…пусть даже так, как это произошло» испугали Софью. Они свидетельствовали, что миссис Бейнс, хотя великодушно и не касалась этой темы в разговорах с Софьей, знала совершенно точно, при каких обстоятельствах умер ее муж. Софья удалилась перепуганная и устрашенная, но при этом ее не оставляла мысль: «Она не убила меня. Я приняла решение молчать и выполнила его».

Вечером, когда Софья, сидя в лавке, аккуратно и безотрывно занималась шитьем шляп, ее мать тайно рыдала на втором этаже, а Констанция все еще пряталась на третьем, она, Софья, вновь пережила сцену у старой шахты, но пережила ее по-иному — признала, что была неправа, инстинктивно ощутила, что проявила глупое недоверие к любви. Пока Софья сидела в лавке, она держала себя и разговаривала согласно принятым здесь правилам поведения, превращаясь из наивного ребенка во взрослую восхитительную женщину. Когда входили покупатели и молодые мастерицы, в соответствии с установленным в лавке порядком, прибавляли газ в центральном светильнике, нельзя было понять, как это они при полном свете не видели сверкавшие в душе очаровательной мисс Бейнс слова: «Вы самая прелестная девушка из всех, кого мне довелось встречать» и «Я напишу вам». Молодые мастерицы имели собственное мнение как о Констанции, так и о Софье, но истина, во всяком случае в отношении Софьи, лежала за пределами полета их фантазии. Когда пробило восемь часов, лавка опустела и она приказала накрыть все чехлами, им и в голову не могло прийти, что она размышляет в это время о доставке почты и строит планы, как завладеть утренними письмами раньше мистера Пови.

В июне из Экса прикатила тетушка Гарриет, чтобы провести несколько дней со своей младшей сестренкой — миссис Бейнс. Железную дорогу между Эксом и Пятью Городами еще не открыли, но даже если бы она уже действовала, тетушка Гарриет скорее всего ею бы не воспользовалась. Она издавна ездила из Экса в Берсли одним и тем же способом — в нанятом из конюшни Братта небольшом экипаже, которым правил возница, хорошо понимавший значительность персоны и особенности натуры тетушки Гарриет.