Книга Трое против Пинкертона, страница 26 – Роман Елиава

– Генри, я всю жизнь зарабатывал на инновациях, на новых способах выплавки чугуна и стали, на новых разработках, на изобретении спального железнодорожного вагона. Зарабатывать за счёт несчастья других людей не мой стиль. Тем более, что прошло ещё не так много времени после наводнения в Джонстауне. Все хорошо помнят, кто построил эту плотину и городской библиотекой не загладишь вину в гибели двух тысяч невинных душ.

– Так вот в чём дело! Хотите, чтобы Вас помнили только хорошим.

– А кто этого не хочет, Генри?

– Мне всё равно! Наводнение – это не наша и не Ваша вина. Так распорядилась судьба. Никто не ожидал, что ливни могут идти столько дней. Такого никогда не было никогда ранее и не было после. И это не имеет отношения к вопросу, который нам нужно решить. В отличие от Вас, я не считаю предприятие в Гомстеде достаточно прибыльным, оно требует реорганизации.

– Но как Вы это сделаете, если профсоюз ясно говорит о забастовке? – спросил Карнеги. Забастовка, только увеличит потери, а обязательства по контрактам, которые мы не сможем выполнить?

– У меня есть план и я держу ситуацию под контролем.

– Каким образом, позвольте спросить?

– Один из профсоюзных вожаков ест из моих рук, для многих из них участие в профсоюзе – это тоже своеобразный бизнес. Ещё я внедрил агентов на наше предприятие.

– Пинкертон? – поморщился Карнеги.

– Да, Пинкертон.

– Они же аморальны, сделают всё что угодно за деньги!

– Это нам и нужно, Эндрю! Ещё раз подчеркну, что мы тут не в благотворительность играем, нам нужно спасать свои инвестиции.

– Генри, Вам что недостаточно денег? Вы никогда не сможете потратить всё что у Вас есть.

– Дело не в деньгах, Эндрю. Дело в самом процессе. Есть правила, которые не я придумал, их устанавливает сама жизнь!

– Правила! И каков же Ваш план?

– Я уволю всех этих зажравшихся свиней и привезу новых, голодных и мотивированных рабочих.

Карнеги снова рассеяно посмотрел на Фрика, лицо которого оставалось абсолютно уверенным и жестким. Казалось, он впервые видит этого бесчувственного человека.

– А если рабочие не захотят быть уволенными?

– Тем хуже для них, – спокойно ответил Генри и поставил пустой бокал на столик.

– Я не хочу в этом участвовать, – заявил после недолгого раздумья Карнеги.

– Так поезжайте в Шотландию, возьмите семью, отдохните в своём поместье!

Сахаров сидел напротив Трегубова и рассматривал опухшую челюсть молодого коллеги.

– Хорошо, что нет перелома, – пробормотал Иван.

– Получается, что за Вам следили? – спросил Николай Васильевич.

– Предполагаю, что да. Не думаю, что в существующем контексте это случайное нападение. Я даже не успел среагировать. Он вскинул руки…Потом ничего… Потом открываю глаза, лежу на снегу, а его и след простыл.

– Покажите, как Ваш незнакомец вскинул руки?

Трегубов поднял кулаки к носу.

– Думаю, что это бокс. Распространенный и популярный в Англии кулачный бой. А удар в нижнюю челюсть, который Вам нанесли называется «крюк» или по- английски «хук». Если такой удар наносит мастер, то человек теряет сознание на некоторое время.

– Бокс, – Трегубов снова потёр опухшую челюсть. А в Америке он может быть распространен?

– Думаю, да. Там много эмигрантов с туманного Альбиона.

Значит это мог быть кто-то из двух, приехавших из Америки анархистов, – задумался Трегубов. Похоже, что тот, кто за мной следил, не ожидал, что я замечу слежку. И если они решили за мной следить, то чего-то опасаются, возможно, я на верном пути.